Снимается. В этих, как там их называют, мягких порнофильмах. Пытается сделать себе имя на этом поприще. Она писала, что скоро собирается во Францию, и, похоже, была очень рада этому. Или для состояния Марти тоже подходит термин «довольна»? Скользит по поверхности жизни, не пытаясь проникнуть вглубь. Лучше уж быть «довольной», чем быть раздираемой между состоянием счастья и несчастья.
И тут неожиданно Брэнт, самый здоровый из всех людей (он ей говорил, что никогда не болеет), подхватил малярию. Из-за собственной неосторожности, успел он сообщить ей перед тем, как его начал охватывать жар. Он не принял таблеток перед тем, как отправиться в то злополучное путешествие по тропам джунглей в погоню за бродячим слоном: отбившись от стада, животное взбесилось и представляло собой большую угрозу для людей. Брэнт ушел в этот поход на три дня, отправившись с двумя своими шри-ланкийскими приятелями — армейским полковником и врачом.
Как раз этого доктора Ева и вызвала, пытаясь подавить поднявшееся внутри нее чувство паники, когда она узнала, что тот живет за шестьдесят миль от них. В этой стране, учитывая ужасное состояние дорог, он будет добираться до них несколько томительных часов.
Она просто боялась поставить Брэнту термометр — жар был настолько силен, что, когда она прикасалась к нему, казалось, что его кожа запылает. Его выгоревшие под южным солнцем волосы обмякли и стали совсем безжизненными, и даже сквозь его бронзовый загар было видно, как горит его лицо.
Он перестал узнавать ее, впервые она увидела его столь беспомощным; его тело сводило судорогами, он беспокойно переворачивался под тонкой простыней, которую она постоянно поправляла на нем. Он смотрел на нее невидящими глазами, с его губ срывалось бессвязное бормотанье, он бредил на незнакомых ей языках. Ей показалось, что он говорил по-итальянски чаще всего, но она точно не разобрала. Она слышала, как он разговаривает с людьми, о которых она никогда прежде не слышала и которых прежде никоща не встречала; неожиданно, когда она склонилась над ним, чтобы удержать на его разгоряченном лбу спадающий пакет со льдом, он начал упоминать имя, которое она никогда от него раньше не слышала.
— Сил, — проговорил он, продолжая беспрерывно повторять это имя, иногда в сочетании с ласковыми словами.
— Сил… Силвия… Кара… Сил, дорогая…
Ева никогда не слышала прежде, чтобы он упоминал какую-нибудь женщину по имени Силвия, она не могла вспомнить, чтобы встречала кого-нибудь с этим именем. Кто она, черт возьми? Кто она Брэнту, что ее с ним связывает?
Ева склонилась над ним, придерживая его за руки, когда он попытался сбросить пакет со льдом в сторону. Где-то в глубине своего сознания она, как обнаружилось, почти спокойно думала, умрет ли он до приезда доктора Вик-ремезингс и успеет ли она спросить его о загадочной Сил. Кто бы там она ни была. Как странно было то чувство, которое она ощутила, когда он упомянул это имя. И начал бесконечно повторять его… В его голосе зазвучали нотки, которые она раньше никогда не слышала, они не были предназначены для нее. Он восхищался, иногда сердился на Сил, произносил это имя нежно и, наконец, умоляющим тоном. Брэнт, ее муж, вечно сдержанный незнакомец, за которого она вышла замуж, и вдруг умоляет кого-то?
Наконец, он перешел на английский.
— Сил… Сил, не надо, не делай этого, не уходи! О, будь ты проклята, Сил! Не покидай меня!
Ева прежде никогда не слышала, чтобы он говорил с таким отчаянием, с такой безысходностью, с такой тоской. Он вновь заговорил по-итальянски.
Ева склонилась над ним, и жар, которым полыхало все его тело, даже у нее вызвал испарину.
— Брэнт! — тревожно позвала она, но он ее не слышал. Он находился где-то в своем прошлом, с другой женщиной, с Силвией. Кажется, есть какая-то старинная песня… Вроде бы Шекспир. «Кто же Силвия, где она…» Кем она ему приходится?
О, Господи, да какая разница. Скорее бы приезжал врач! Что он там копается? Почему дороги здесь такие узкие и все в рытвинах? Почему, ну почему же в своем бреду он звал какую-то там Силвию, а не ее?
Она ждала целый месяц, прежде чем решилась спросить его о Силвии.
Доктор тогда все-таки прибыл, правда, казалось, что перед этим она прожила целую вечность. Он заявил, весело улыбаясь, что ее муж обладает редкостным по силе здоровьем и что ей незачем волноваться. Он переборет болезнь. Прибудет медсестра, которая будет тщательно ухаживать за ним, а миссис Ньюком не должна забывать сама принимать таблетки и убеждаться каждый раз в надежности защитной сетки от москитов над каждой кроватью.
Вот задавака! Ева была несправедлива, но ничего не могла с собой поделать, потому что добрый доктор намекнул ей, что теперь-то, когда здесь находятся и он, и медсестра, ей следует сосредоточить все свое внимание на ребенке.
Однако даже с помощью лекарств, которыми Брэнта пичкал доктор Викремезингс, ее мужу потребовалось три недели, чтобы поправиться. Все это время Ева старалась настроить себя на рациональный лад, твердя про себя, что нельзя обрушиваться с вопросами на него, пока ему все еще нездоровилось. Впоследствии ее рассудительность переродилась в замкнутость. Все-таки она не имела права учинять ему допрос, ведь он никогда не спрашивал ее ни о ком, с кем она была связана в прошлом. Она знала, за кого выходит замуж, — разве не он сам сказал, что им следует начать совместную жизнь, не обольщаясь иллюзиями?
Она уже почти решила замять это дело, позволить его и ее жизни течь спокойно и мирно, как обычно, однако наступил необычайно знойный день. Воцарилась дикая жара, от которой было невозможно нигде скрыться, и от этого ее уравновешенность улетучилась, вытесненная раздражительностью и придирчивостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107