Я добежала до него как раз в тот момент, когда он начал скатываться со склона. Он оказался в моих объятиях, и я рванула его кверху в то время, как мои ноги по щиколотку оказались в топкой грязи. Зарывшись лицом в его пушистые тонкие волосики, я закрыла глаза, вдыхая нежный младенческий запах.
— О, Кевин, — шептала я, — Кевин!
Открыв глаза, я обнаружила Би, стоявшую у края зарослей шиповника и наблюдавшую за этой сценой. В сумеречном свете глаза ее светились, как у дикого зверя, зубы были хищно оскалены, и выражение лица напомнило мне о шакале.
— Отдайте мне мальчика, — послышался голос, перекрывающий кваканье лягушек.
Она зашлепала ко мне, протягивая руки. Я покачала головой:
— Нет, не отдам. Вы недоглядели за ним. Он Мог упасть в пруд…
— Отдайте его мне…
Я судорожно прижимала ребенка к себе.
— Нет, — возразила я. — Нет, не отдам. Я расскажу его светлости обо всем, что случилось…
— Отправляйтесь и доносите ему. К вечеру он все равно об этом забудет.
Старая ведьма рассмеялась хриплым смехом.
— Больной, безнадежно больной человек! Человек с расстроенным рассудком. А теперь отдайте ребенка мне.
— Но он мог упасть в воду…
— Шалун ускользнул от меня. У нас была здесь прогулка, что-то вроде пикника.
Она показала куда-то через плечо. Потом рука ее скользнула в глубокий карман юбки, и старуха извлекла оттуда мяукающего, извивающегося котенка.
— Я погналась за котенком. Он любимец Кевина. Вы должны понять…
Она склонила к плечу свою похожую на череп голову и наблюдала за мной уголком глаза.
В эту минуту я осознала, как, должно быть, нелепо выглядела, охваченная ужасом и еще не покинувшим меня отчаянием, прижимающая к себе ребенка… Я покачнулась и шагнула туда, где под ногами расстилался ковер увядшей пожухлой травы, и опустила ребенка на землю. Он подбежал к старой ведьме, а я отвернулась к пруду, глядя на гладкую темную воду, и смотрела на нее до тех пор, пока не уверилась, что они ушли.
Только тогда ноги мои подкосились, и я тяжело осела на землю. Мне хотелось кататься по ней, бить кулаками, я с трудом сдержала это желание. Но кровь в моих жилах пульсировала как бешеная. Неожиданно почувствовав боль, я разжала руку и увидела тонкие кровавые бороздки — следы кошачьих когтей. Я и забыла о кошке.
Гнев мой прошел. Я сидела, обхватив руками колени, и смотрела на паутину, которой паук опутал камыши. Больше всего на свете мне хотелось бежать отсюда, покинуть его как можно скорее. Но я была привязана к нему узами крови. И чувство долга, моя привязанность и желание выполнить задуманное были не менее сильными, чем жажда мести. В эту минуту я поняла, что они были даже сильнее. Намного сильнее.
Что же случилось с ненавистью, которая поддерживала меня в долгие холодные беспросветные часы, проведенные в Менстоне? Ненавистью, вдохнувшей новую жизнь в мое измученное тело, когда казалось, во мне уже не оставалось никаких сил.Кто же моя ненависть, имеющая лицо и конкретное имя? Уиндхэм. Николас Уиндхэм. Я ненавидела его так же сильно, как и страдала из-за него. И задавала вопрос, на который нет ответа: почему? Почему он это сделал со мной? Лгал мне, обманывал и делал из меня дурочку? И ему это так хорошо удавалось, он был так убедителен. Я была так уверена, что он любит меня!
Сидя на берегу пруда, погруженная в свои мысли, погруженная в свое прошлое, я подумала: «Надеюсь, что это совесть свела его с ума!»
Глава 5
Войдя в апартаменты Тревора Уиндхэма, я была ничуть не удивлена присутствием его брата, стоявшего у окна спиной ко мне. Руки Николаса были заложены за спину и сжаты.
Остановившись у двери, я отчетливо услышала голос Тревора:
— Ты должен был прийти, чтобы, как обычно, поиграть со мной в карты. Где ты был, Ник?
— Не помню. А что, собственно говоря, тебя Удивляет?
— Как твоя голова? — поинтересовался Тревор.
— Раскалывается.
— Тебе бы следовало хоть немного поспать.
— Ты же знаешь, что я не засну.
— Тебе снова пригрезились голоса? Ты их слышал? — настойчиво спрашивал Тревор. — А…
Ник?
— Да тебе-то что до этого?
Тревор, не поворачивая головы, перешел от стола, заставленного пузырьками и баночками с лекарствами, к другому, заваленному бумагами.
— Вчера вечером ты выходил из дома, Ник. Ты хоть знаешь об этом?
— Я же сказал тебе…
— Ты выпил несколько пинт пива с Джимом в гостинице. Вы оба набрались, как Дамон и Финтий .
Тревор обернулся и бросил взгляд через плечо:
— Полагаешь, тебе это полезно?
Ответ последовал не сразу, Ник помедлил, прежде чем сказать:
— Оставь Джима в покое. Он мой друг.
— Если бы он был тебе другом, он не поддерживал бы твои чудовищные домыслы. Одно дело — чувствовать к нему благодарность за то, что, как говорит Джим, он спас тебе жизнь, но я бы на твоем месте поостерегся и прекратил на этом отношения с ним. Этот человек слишком привязан к спиртному, Ник, а тебе едва ли похмелье пойдет на пользу вдобавок ко всему, что уже есть…
Я кашлянула, следуя совету, данному мне накануне Тревором.
Тревор повернул голову в мою сторону, но Ник не обратил никакого внимания на мой кашель и продолжал стоять ко мне спиной.
— Мисс Рашдон! — Сияя улыбкой, Тревор приблизился ко мне. — Вы двигаетесь неслышно, как кошка, — сказал он.
— Простите!
— Все в порядке.
Увидев кровавые царапины на моих руках, он сделал стойку.
— Боже милостивый! Что случилось?
Лорд Малхэм слегка повернул голову, оторвавшись от окна. Лицо его ничего не выражало. Но я не могла не смотреть на него.
— Меня поцарапала кошка, — промямлила я наконец.
Тревор внимательно осмотрел мои руки.
— Что, черт возьми, случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103