Признается ли она даже самой себе, что события последних дней ошеломили ее? Всего за четыре дня она поступила на работу к герцогине Салтердон, уехала из единственных знакомых ей дома и деревни и оказалась в таком чужом мире, какой и вообразить себе не могла. Впервые в жизни она была одна, по-настоящему одна. Один росчерк пера герцогини – и размеренная и большей частью безрадостная жизнь, которую она вела все девятнадцать лет, растаяла, как дым.Она свободна… Свободна от унылой правильности отца, от его жестокостей, творимых именем Господа. Свободна от того, что превращает в ад жизнь ее матери. Но куда подевалась радость?Из маленького окна был виден бесплодный клочок земли и высыхающая, лишенная листьев рябина, на голых ветвях которой расселись грачи. Не найдя утешения в унылом пейзаже, Мария присела на край кровати, положила сцепленные руки на колени и уперлась взглядом в стену, слишком усталая и голодная, чтобы даже рассмотреть как следует крошечную комнату, украшенную одной или двумя картинами и с выцветшим потертым ковриком, делавшим пол теплее.Дома в такое время она готовила отцу ужин: чаще всего баранью ногу подаренную одним из прихожан. Дрова потрескивали в печи. Скоро в кухне станет невыносимо жарко. Она откроет окно и впустит вечерний ветерок, чтобы тот высушил капли пота на ее лбу. Если ее мать сможет заставить себя стряхнуть апатию, то станет тихим голосом рассказывать о тех далеких годах, когда была девушкой… когда парни выстраивались перед ее домом в надежде взглянуть на нее. Мать и дочь могут даже посмеяться вместе… пока не вернулся викарий. Они могут даже набраться храбрости и поговорить о Поле.Боже всемогущий, как она^стала. Последние несколько дней ей пришлось вынести угрозы и обвинения отца, слезы матери. Бессонными ночами она возвращалась к своему решению покинуть дом и единственного человека, который осмеливался любить ее, несмотря на жестокость отца.Милый Джон… Поможет ли разлука разобраться в чувствах, которые она испытывает к нему?Минуты шли за минутами.Наконец она, вздохув, встала с кровати, подошла к двери и открыла ее.Где сейчас «это чудовище»? Бедный парень, лишенный понимания и участия. Какое ужасное событие в его короткой жизни могло стать причиной такого скверного характера? Она знала только, что его родителей нет в живых. И что чуть больше года назад произошел несчастный случай, в результате которого молодой человек остался… искалеченным, хотя ей неизвестно, насколько сильно. Герцогиня отказывалась говорить на эту тему.Мария тихонько двинулась по коридору, а затем вниз по лестнице. Любопытство заставляло ее заглядывать в незапертые двери. И каждый раз она поражалась открывавшейся перед ней роскоши: увешанные зеркалами или облицованные мрамором стены, хрустальные подсвечники, мозаичный паркет и золоченые колонны.К тому времени как ей удалось найти дорогу на первый этаж, слуги начали зажигать лампы и огромную люстру, которую они опустили при помощи лебедки и троса. Более сотни свечей отбрасывали яркий свет на широкие лестницы, барельефы, мраморные стены и полы, на расставленные повсюду большие китайские вазы с пальмами и папоротниками.Движимая любопытством, Мария забиралась все дальше в глубь дома, в темноту. Коридоры стали узкими, облицованные мрамором и деревом стены сменились кирпичными и каменными, а канделябры на стенах отбрасывали тусклый свет. Откуда-то тянуло теплом и запахом пищи. Лицо и пальцы девушки согрелись, а в животе заурчало от голода.Дойдя до ведущей вниз винтовой лестницы, Мария остановилась. Она смотрела на грубые ступеньки, на красные и желтые блики света на каменных стенах, прислушивалась к странным, приглушенным расстоянием звукам голосов.Кухня. Ну конечно! Возможно, если она пожалуется повару, что за весь день съела только немного каши на завтрак, тот даст ей кусок хлеба с маслом и чашку теплого чая. Что-нибудь, чтобы унять неприятное сосание под ложечкой. Может быть, ей даже удастся перекинуться с ним несколькими словами, и тогда она избавится от усиливающейся растерянности.Она неслышно спустилась вниз… и замерла на пороге.На высоком столе перед пылающим очагом лежали два обнаженных, блестящих от пота сплетенных тела. Руки и ноги двигались, как будто в борьбе, пальцы сжимали волосы, лица были искажены, как будто от боли и наслаждения одновременно.– Давай, Тадеус. Быстрее! Пока никто не наткнулся на нас, – хриплым голосом вскрикивала уже знакомая Марии служанка, впиваясь ногтями в обнаженные плечи юноши, блестевшие, как мрамор.– Никто нас не найдет, Молли, – отвечал он, и его бедра ритмично двигались вверх-вниз между ног девушки. – Я посмотрел. – О Господи, ты прелесть. Какие красивые соски! – воскликнул он и уткнулся лицом в грудь служанки, целуя ее, лаская губами и языком.Мария сглотнула, но была не в силах сдвинуться с места.Молли обвила ногами талию юноши и приподнялась ему навстречу, ее голова качалась из стороны в сторону, а белые груди колыхались, как тяжелые шары, при каждом толчке, каждом сокращении его мускулистых ягодиц, при каждом объятии его рук. Из-под копны растрепанных рыжеватых волос капли пота стекали по лбу и вискам парня.– О Боже. Боже, – всхлипывала Молли по мере того, как убыстрялись его движения. – Я умираю. Умираю.– Господи милосердный, – услышала Мария свой шепот, а когда мужчина поднял голову, и она встретила взгляд его темных глаз, то смогла лишь молча открыть от удивления рот.Его глаза на мгновение расширились, а затем сощурились. Его взгляд и улыбка парализовали ее, как будто, обрушивая свое крепкое стройное тело на Молли, он занимался любовью именно с Марией – и так до того момента, пока он, вскрикнув, не вскинул голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84