Лишь Элстон молчал, смущенно переминаясь с ноги на ногу, покусывая губы, а его лицо при этом залилось краской. Теперь он явно держался не с таким самоуверенным безразличием, которое обычно было присуще ему. Он так дерзко рассматривал ее, что она смутилась. Должно быть, он прилично выпил, подумала Тео, но почему же он молчит?
– Вы хотите мне что-то сказать, мистер Элстон?
Он откашлялся.
– Да, мне хотелось бы побеседовать с вами. Я вовсе не собирался приглашать вас на танец. Да и вообще не любитель я этих заморских танцев.
Ей же ужасно хотелось танцевать, и поэтому она протянула руку Вандерлину, который нетерпеливо шагнул ей навстречу.
Но тут между ними протиснулся Аарон, отгородив спиной остановившегося в замешательстве молодого художника и обращаясь к Элстону.
– Как я понимаю вашу неприязнь к этим танцам, мистер Элстон! Но, мне кажется, Теодосия с удовольствием развлечет вас. Радость моя, – обратился он к дочери, посмотрев на нее своим сверкающим взглядом, – почему бы тебе не показать мистеру Элстону наши картины? Мне кажется, там есть несколько стоящих работ. Молодой человек не откажется также осмотреть наш сад, который, конечно, не сравнится по красоте с его собственными плантациями, но я думаю, ему там не будет скучно.
Теодосия чуть не задохнулась от разочарования и умоляюще посмотрела на отца. Неужели он действительно хочет, чтобы она ушла, пропустив танцы, только для того, чтобы развлекать этого скучного и неотесанного плантатора?
Поймав ее взгляд, Аарон смягчился. Не обращая внимания на остальных, он покачал головой, вымолвив:
– Пожалуйста, сделай мне одолжение. А потанцуешь позже.
Девушка послушно кивнула головой. Конечно, она сделает для него все, что он пожелает. Он явно задумал что-то интересное, хотя он редко посвящал ее в свои планы. Теодосия была счастлива даже от одной мысли быть полезной ему. Но если бы она могла знать, какие замыслы были у него в отношении Элстона! Ничего конкретного отец ей раньше не говорил, но внутренний голос подсказывал, что он был бы совсем не против, если бы у плантатора сложилось впечатление, что их положение блестяще. Такую роль Тео приходилось играть и раньше, но какое-то мгновенье ей понадобилось, чтобы перевоплотиться, забыв про недавнее огорчение.
– Ну что ж, пойдемте, мистер Элстон? – в ее голосе прозвучали нотки внутренней убежденности, унаследованной от отца. Она улыбнулась, глядя на него искоса из-под длинных ресниц.
Без того покрасневший Элстон стал еще бордовее.
– С удовольствием, мисс, – промямлил он и поплелся за ней.
Она повела его наверх в длинную и узкую картинную галерею, которая занимала три комнаты. Аарон очень гордился своей коллекцией. Сразу бросались в глаза несколько набросков и три законченных портрета Вандерлина, учебные работы Стюарта, а также множество полотен известных французских и итальянских мастеров. Среди последних приобретений были две Венеры и репродукция работы Тициана «Любовь небесная и любовь земная». Почему-то именно эта работа, показывающая одетую и обнаженную женщин, особенно нравилась Аарону. «Как реалистична эта картина, – любил он говорить. – Посмотри, какой желанной изображена мирская женщина, в то время как девственница, хоть и благонравна, но мертвецки бледна, ужасно бледна». Тео не раз приходилось слышать подобные комментарии. Для нее картины были прикосновением к истории. Ей нравились богатые сочные краски полотен, и она любила наблюдать, с каким неподдельным интересом люди рассматривали эту коллекцию, хотя ей самой она уже давно наскучила. Поэтому девушка очень удивилась, когда после того, как она зажгла свечи, Элстон вдруг порывисто задышал и поспешно отступил назад.
Они стояли перед пышной фигурой светловолосой Венеры с единственным одеянием в виде жемчужного ожерелья.
Тео уже открыла рот, чтобы выпалить свою заученную краткую речь с объяснением – «Папа потратил много сил, чтобы достать эту картину; обратите внимание на то, какие чудесные краски подобраны для изображения тела…» Но даже этого она не смогла сделать, настолько поразил ее собеседник.
Он медленно поворачивал голову, словно бодливый бык, а глаза его при этом, не удостаивая вниманием портреты и пейзажи, останавливались лишь на обнаженных телах. Кинув на нее подозрительный взгляд, он откашлялся.
Она заволновалась. Смущение юноши было таким сильным, что невольно передалось и ей. Бронзовый подсвечник задрожал в ее руках. Тео с беспокойством подумала, может быть, в ее внешности что-то не так, или декольте не в порядке; ей трудно было предположить, что Элстон просто совсем не похож на тех молодых людей, с которыми она привыкла общаться.
Но все оказалось гораздо проще. В Южной Каролине не принято было, чтобы молодые леди вообще рассматривали похотливые изображения, не говоря уже о том, чтобы делать это в присутствии лиц мужского пола. Хотя он был шокирован, но в то же время по-юношески взволнован.
Ни разу в жизни он не чувствовал сексуального влечения к девушкам своего класса. Мужчина еще не проснулся в нем. Как бы то ни было, женщины, будь они белые или черные, посланы добрым провидением для этих целей. В конце концов, все ведь женятся на девушках из подходящих семей и с соответствующим состоянием, а потом просто плодят детей, но при этом вряд ли бывают увлечены своими женами, хотя и стараются всячески оберегать их чистоту.
Поведение Теодосии озадачило его.
– Картины просто великолепны, – промычал он, – пойдем теперь в сады, ваш отец советовал нам посмотреть их.
Она охотно согласилась, обрадовавшись выходу из затруднительного положения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109