– Кроме того, – продолжал Аарон, выдерживая паузу, – ты и Элстон поженитесь в Олбэни, примерно через две недели, как я полагаю.
Она мгновенно оторвала взгляд от книги. Роман соскользнул с коленей на пол.
– В Олбэни! – беспомощно повторила она. – Это невозможно. Слишком быстро.
– Вовсе нет. А какой, по-твоему, прок в ожидании? Он ведь едет на Север именно с этой целью, не так ли?
– Да, я… я п-полагаю. Но я всегда считала, что мне следует венчаться в Ричмонд-Хилле и никак уж не в середине зимы…
– Моя дорогая, для свадьбы ни ее местоположение, ни время года не играют обычно никакой роли. И хотя я надеюсь, что это не прозвучит слишком грубо, я должен тебе сказать правду. Я просто не в состоянии, в связи с нашим финансовым положением, сыграть твою свадьбу в Ричмонд-Хилле. Ведь придется звать весь город.
Но это была не основная причина, по которой Аарон хотел, чтобы свадьба состоялась в Олбэни. В это тяжелое время, когда его имя не сходило с уст каждого человека, а враги его злословили и распускали сплетни, его присутствие в Олбэни вдали от предрассудков и интриг, связанное с чисто семейным делом – свадьбой своей любимой и единственной дочери, – это определенно спутало бы все карты его противников.
Он подошел к высокому комоду и, отперев небольшой ящик, вынул оттуда мешок с деньгами. Он нежно положил его ей на колени:
– Посоветуйся с Натали по поводу твоего гардероба и закажи себе несколько красивых платьев. Эта новая модистка-француженка, на Четмент-стрит, сошьет их тебе всего за несколько дней. Не жалей денег. Если тебе понадобится больше, я с удовольствием добавлю еще, сколько потребуется. Я хочу, чтобы моя Теодосия была самой красивой невестой на свете.
VIII
Свадьба Теодосии и Джозефа состоялась в Олбэни, в понедельник, второго февраля 1801 года, в скромной гостиной маленького домика, который Аарон снял для этой цели.
Впоследствии Тео никак не могла вспомнить подробности этой церемонии; она припоминала, что испытала лишь чувство острого удивления, что свадьба, которая обычно представляется как жизненно важный шаг и ее ждут с замиранием сердца, оказалась в действительности самым обыкновенным и простым делом. Она ожидала, что будет дрожать от волнения и, возможно, будет радоваться и испытает восторг от совершаемого таинства. Но она не почувствовала ничего подобного.
В комнате было сумрачно: через крошечные окна было видно, как на улице, в стремительном танце, кружится снег. В одном конце комнаты полдюжины гостей негромко вели светскую беседу, да и то делали это из вежливости, соблюдая правила приличия и нетерпеливо ожидая, пока накроют столы. Не было никакой атмосферы праздника.
Аарон, как всегда, поддерживал оживленную, пустую беседу и поспевал повсюду, как и положено хозяину дома. Джозеф, в новом костюме из темно-желтой парчи, казался абсолютно таким же молодым человеком, который уехал из Ричмонд-Хилла четыре с половиной месяца назад. Он приехал вчера вечером, и Тео не успела даже поговорить с ним. На ней самой было роскошное платье из муслина, расшитое бриллиантами, одно из тех, которые она приобрела в Нью-Йорке, перед отъездом. Но оно все-таки было менее великолепным и не шло ни в какое сравнение с тем элегантным и изящным платьем, которое она надевала на день рождения.
Только Натали, которая, конечно, поехала с ними, испытывала все чувства, вполне соответствовавшие такому торжественному событию, как свадьба. Она съежилась в углу, за камином, прижав платок к глазам, и тихо сияла добродушно-грустной улыбкой.
– Если бы только она была счастливой, бедная Тео, – в ужасе бормотала она. В отличие от Тео, Натали была напугана, сердце ее, казалось, было разбито. Она дотронулась до распятия, висящего у нее на шее, и обратилась с молитвой к Божьей Матери, заступнице всех созданий божьих. Священник мистер Джонсон двигался по направлению к камину, а потом – обратно, и так – в течение всей службы. Его длинная черная сутана почти касалась горящих поленьев, и Тео зачарованно наблюдала за ним, пока он, наконец, не спросил у новобрачных о согласии вступить в брак.
Внезапно он прекратил свое движение. Его увесистая Библия со стуком захлопнулась. Церемония закончилась.
Тео почувствовала, как рука отца притянула ее к себе. Его длинные изящные пальцы нежно коснулись ее лица, и он поцеловал ее в лоб. Тео увидела, что на глаза его навернулись слезы.
– Да благословит тебя Господь, моя дорогая, – прошептал он.
– Отец… – она крепко прижалась к нему, и слезы, подступившие к горлу, уже готовы были вырваться наружу.
Он слегка встряхнул головой и мягко отстранил ее от себя. Под его пристальным и нежным взглядом она ощутила, что нужно повиноваться ему.
– Подойди к своему мужу, Тео. Он хочет заключить тебя в объятия.
Муж! Это слово громким эхом отозвалось у нее в душе. Этот коренастый мужчина, с черными вьющимися волосами и наглым, нетерпеливым ртом – ее муж!
Лица гостей улыбались, и полусентиментальное, полунепристойное веселье, свойственное любой свадьбе, продолжалось дальше.
«Как я одинока! – подумала она, совершенно испуганная и беспомощная. – Никто этого не понимает, даже отец!»
– Пожалуйте к столу – отметить это торжественное событие, – беспечно провозгласил Аарон, подталкивая ее с мужем в столовую и поднимая бокал, чтобы сказать первый тост в честь молодой пары.
В девять часов Натали отвела Тео наверх и помогла ей переодеться в дорожный костюм. Она накинула ей на плечи плащ из фиолетового бархата, завязала ленты шляпки под подбородком. Шляпка тоже была из фиолетового бархата, и, может быть, поэтому лицо девушки казалось мертвенно-бледным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109