— Достаточно храброй, чтобы признать, что моя любовь… все мои мечты были обманом.
Глава двадцать первая
Николас вернулся в Драгонвик вовсе не на следующий день, как предполагалось. Он прибыл домой двадцать четвертого мая ровно в пять часов вечера, в тот самый момент, когда Миранда, выйдя из дома Джеффа в Гудзоне, велела кучеру везти ее домой.
С делами, вызвавшими Николаса в Нью-Йорк, было покончено довольно быстро. Ему было лишь нужно подписать арендный договор на три акра земли недалеко от Оделлвиля на Ист-сорок девятой улице, где ирландец-оптимист собирался открыть таверну, чтобы сравняться с мистером Оделлом, в честь которого был и назван этот район.
Присутствие Николаса было совсем необязательным. Соломон Бронк управлялся с делами по недвижимости куда более сложными, чем это, не имея при себе ничего, кроме сухого письма патруна, дающего согласие на сделку. И потому агент был по-настоящему удивлен, когда Николас вошел в его маленькую контору на Брод-стрит и потребовал прочитать ему договор об аренде.
— Конечно, минхер, — ответил добросовестный голландец и зазвонил в колокольчик, вызывая клерка. — Надеюсь, вы не будете разочарованы моим отчетом.
— Я очень доволен вами, Бронк, — ответил Николас с рассеянной улыбкой. Когда клерк принес договор, он, едва взглянув на него, быстро подписал.
Что-то не похоже, что он приехал в город ради этого, подумал озадаченный агент. Он заметил странный недовольный жест, который Николас сделал, проглядывая бумаги, которые разложил перед ним Бронк.
— Да-да, — произнес Ван Рин, отодвигая их прочь. — Кажется, все в порядке.
— У вас много неинвестированных денег, — заметил Бронк. — Я подумал, может быть, вам купить участок на углу Пятьдесят седьмой и Пятой авеню. Сейчас там ничего нет кроме нескольких лачуг и коз, но ведь никогда не знаешь… Возможно, участок кому-нибудь понадобится, и вы сможете хорошо заработать на этом.
— Пожалуй, — думая о чем-то своем, ответил Николас. — Вышлите мне потом документ.
— О… — начал было агент, твердо решив выполнить свой долг до конца и стараясь не замечать в голосе Николаса очевидной скуки, хотя, если тому все это не интересно, зачем тогда нужно было приезжать? Нерешительность была последней чертой, которую Бронк ожидал обнаружить в характере пат-руна. — Или, может быть, — проговорил он, — вы хотели бы купить долю в новом речном пароходе «Мери Клинтон»? Хозяева хотят ее продать. В пятницу пароход идет в первое плавание до Олбани. Владельцы утверждают, это самый быстрый пароход На реке.
Николас оживился.
— Достаточно ли он быстр, чтобы обогнать «Северного оленя» и «Ютику»?
Бронк нахмурился.
— Не знаю, минхер. Надеюсь, он не будет участвовать в гонках. Все эти гонки дурное дело и к тому же очень опасное для пассажиров. Вспомните, сколько людей погибло на «Ласточке». Все это аморально.
— Бросьте, — ответил Николас. — Лично я нахожу это самым лучшим развлечением.
Бронк покраснел, потому что Николас этим как бы намекнул, что считает своего агента тряпкой. Если этот человек ищет острых ощущений, сердито подумал Бронк, почему он не может найти их там, где это не представляет опасности для других людей?
— Пойду осмотрю пароход, — сказал Николас, поднимаясь, — и если будет все в порядке, мы заключим сделку прямо завтра. Я ценю ваши способности, о мой драгоценный Бронк. Даже не знаю, почему это не пришло мне в голову раньше.
Николас приобрел ровно половину доли в пароходе «Мери Клинтон» после того, как осмотрел его с носа до кормы, пока тот находился в доке Порт-Ривер.
Это был красивый пароход, выстроенный на лучшей верфи в Хобокене. Его котлы и машины самой последней конструкции были такими же новенькими, как и выкрашенные в белый цвет палубы из дуба и огромное гребное колесо. Николас не нашел в пароходе ни малейшего изъяна. Он изменил свои планы по возвращению домой и потому отправился в пятницу на «Мери Клинтон» в момент ее первого плаванья.
Первоначально он собирался заменить капитана, Джона Холла из Джерси-Сити, который показался ему слишком молодым и недостаточно опытным для командования таким судном. Но во время беседы с ним Николас обнаружил, что молодой капитан знает каждое течение и водоворот на реке как свои пять пальцев и что он в полной мере разделяет восторг Николаса перед скоростью. И потому Ван Рин ушел от него удовлетворенным. Выйдя из доков, он отпустил кеб, который подвез его к реке. Он спускался вниз по Десбросс-стрит, пока не дошел до Кэнел-стрит. Здесь, на пересечении Кэнел-стрит и Бродвея, Николас заколебался. Его обычный путь пролегал по Бродвею до Астор-Хауз, где он останавливался во время коротких визитов. Его городской дом был закрыт.
Он так долго колебался, что прохожие удивленно разглядывали его, видя, что с этим высоким элегантно одетым человеком, творится что-то ненормальное.
Две молодые полногрудые женщины с фальшивыми локонами и неряшливыми кружевными шалями вышагивающие по Бродвею с вполне определенной целью, завидев Николаса, остановились и принялись зазывно хихикать.
— Разве он не красавчик? И какой франт! — заявила одна, намеренно громко. — И стоит как идол, а? Что это он высматривает?
— Должно быть, любуется в луже своим отражением. Может, он оглянется и поищет кого-нибудь, кем тоже можно полюбоваться!
Обе девушки из кожи вон лезли, взбивая свои кудри, от которых несло резким запахом пачули.
Николас продолжал хмуриться, уставившись на булыжники мостовой.
— Может, он боится девушек! — лукаво воскликнула одна из девиц, прибегая к очередной попытке.
Из всего этого разговора Николас услышал лишь одно слово из последней реплики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108