Она услышала, как он шепотом бормочет что-то, а потом его губы сомкнулись, неистово прильнув к ее груди.
Тэсс тихо застонала, извиваясь от его прикосновения, воспламененная яростным желанием. Она смутно чувствовала, как двигаются его пальцы, продираясь сквозь завитки в том месте, где соединялись их напряженные тела.
Разведя ей ноги, он понял, что она скользкая и горячая, уже тает для него.
— Силы небесные, — выдохнул француз. Его пальцы ласкали бархатистый бутон ее желания, а потом скользнули внутрь, чтобы почувствовать ее сладость.
— Сейчас, Андре, — прерывающимся голосом шепнула Тэсс. — Пожалуйста!
Бормоча невнятное проклятие, он боролся с пуговицами на бриджах.
Прошло мгновение, и ненужное одеяние было сброшено, но Тэсс показалась, что прошла целая вечность.
Она смутно слышала шуршание одежды и шумное дыхание Андре.
А потом было только наслаждение, сладостно-мучительное наслаждение.
Обхватив ладонями мягкие округлые груди, Андре показал ей, как двигаться с ним в такт, приноравливая каждый толчок к ее захватывающему дух падению, пока Тэсс не стало казаться, что она умирает. Застонав, она теснее прижалась к нему, принуждая его ускорить ритм, но он не сделал этого, полный неистового желания продлить это медленное, сладостное скольжение.
Тэсс безжалостно вцепилась ногтями в трепещущие мышцы его плеч.
— Андре-е!
— Изумительно, — бормотал он, — в этот раз — навсегда. Ах, дорогая, я мог бы продолжать еще и еще, ибо наполнять тебя собой — это рай!
Охваченная диким желанием, Тэсс осыпала его плечи бешеными ударами. Некий древний женский инстинкт заставлял ее прижиматься к нему еще сильнее и этот бархатистый охват в конце концов пробил его железный самоконтроль.
— Не надо… Пресвятая Дева!.. Играй по правилам!
— К черту… правила! Я хочу тебя, Андре. Сейчас! — Она еще теснее сжала его, охваченная огнем, почувствовав, как он стонет и содрогается в ее объятиях.
— Тогда возьми меня, малышка. Возьми меня сейчас и знай, что это навсегда.
Откинув голову назад, Тэсс прислушивалась; она ощутила себя в полете, зная, что они — одно целое и что он весь во власти той же тайной магии, что и она. На этот раз, когда начались ее сладостные содрогания, любовник продолжал двигаться жестко и уверенно, выплеснув на нее солнечный свет, как и обещал. Она смутно слышала, как он стонет, снова и снова поднимаясь ей навстречу, пронзая ее наслаждением. Задыхаясь, Тэсс вся сжалась внутри, стремясь удержать его, когда наступит его экстаз. Это движение привело Андре на грань безумия.
— Да… а-а! Моя любовь, держи меня крепче!
С хриплым стоном он напрягся, а потом яростно выгнулся, излив глубоко в нее горячее мужское семя.
И Тэсс бесконечно удерживала его, слившись с ним в диком, немыслимом наслаждении, прильнув к нему, пока не прекратились его содрогания, пока не ослабли его пальцы, а ее колени не согнулись. И тогда они вместе упали, растянувшись на прохладном полу.
Даже истощенный, Андре не покидал ее, притянув к себе, пока они качались, не говоря ни слова, на золотых волнах сонной пресыщенности. Всю долгую ночь они снова и снова обретали друг друга, смеясь, как малые дети, дотрагиваясь друг до друга, увлеченные этим редкостным, неистовым великолепием, которое они открыли для себя.
Только однажды Андре оставил ее после того, как уложил в свою большую кровать. Вернувшись, он вложил в ее руку маленькую, вырезанную из дерева русалку. Тэсс осторожно ощупала пальцами отполированные изгибы и длинные локоны, зная, что навсегда сохранит этот дар.
— Это тебе, мое дикое морское чудо! За всю радость, что ты принесла мне. И это тоже, — он положил ей на ладонь маленький твердый предмет, — Марта нашла это в кармане твоего плаща.
Вскрикнув, Тэсс сжала в пальцах забытую шпильку для волос. Она потеряла такую же во время сурового испытания в доме Рейвенхерста. Вырезанные из панциря черепахи, эти украшения были среди немногих вещей ее матери, спасенных от алчности отца. Маленькие и незаметные, они были бесценными для Тэсс.
— О, Андре, это вещица моей матери. Я так рада, что она не потерялась. — Тэсс на секунду сжала пальцы, потом разжала, держа на ладони коричневую шпильку. — Пожалуйста, возьми ее, — произнесла она с неожиданной настойчивостью.
— Это вещь твоей матери? Тогда она должна остаться у тебя. Только обещай, что разрешишь мне иногда вынимать ее у тебя из волос, — его голос стал вкрадчивым, — вместе с другими вещами, которые мне захочется взять у тебя.
При этой произнесенной хриплым голосом просьбе сердце Тэсс запрыгало в груди, и в ней снова начала разгораться страсть.
— Но у меня… нет ничего для тебя, Андре, — прошептала она.
— Это не так. — Голос француза был смутным и вязким, как ром. Его возбуждение проявилось снова с поразительной быстротой.
— Андре!
— Гм-м?
— Опять? Но — так быстро?
— Ты жалуешься, англичанка? Да, иди сюда… вот так. Хорошо…
С низким стоном он притянул ее к себе на грудь, пока она не поглотила его полностью. Несколько захватывающих дух мгновений спустя он напрягся, и они перевернулись на бок с переплетенными ногами, снова подчиняясь изощренному любовному ритму.
— Так ты говоришь, у тебя нет ничего для меня? — пробормотал он.
— Но…
— По-прежнему жалуешься, сердце мое? — хрипло спросил Андре, с каждым толчком погружая ее в новое великолепие.
— Жалуюсь? Я? — Говоря это, Тэсс почувствовала, как внутри у нее снова зажглись никому не видимые солнца.
А за стенами дома вставала луна и звезды постепенно меркли. Нежный ветерок играл лепестками камелий. Одинокая птица завела свою песню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145