Ее горячие мышцы плотно сомкнулись вокруг него, и Мак начал медленно двигаться. Одной рукой он гладил ее влажный пульсирующий центр, а другой водил по ягодицам, затем его пальцы заскользили вдоль спины Саванны, потом опять вернулись вниз. Вскоре установился определенный ритм, который бросал девушку навстречу молодому человеку. С каждым разом движения Мака становились все глубже и энергичнее.
— О Боже… Мак!
Услышав этот крик, он перевернул Саванну на спину; их тела сплелись в одно целое. Мак хотел видеть ее лицо, целовать ее рот, когда они вместе достигнут кульминации.
Лампа бросала неяркий свет на ее раскрасневшиеся щеки, сочные губы, сияющие глаза. Теперь очень мягко он продолжал двигаться ей навстречу, затем наклонился вперед и нашел ее губы. Его поцелуй был одновременно и грубым, и нежным.
Когда первая волна удовольствия накрыла ее, Мак приказал девушке:
— Смотри на меня!
Она широко распахнула голубые глаза, и он увидел в них чудо освобождения. Затем, продолжая смотреть ей в глаза, молодой человек почувствовал, что тоже находится на краю блаженства. Их стоны и дыхание слились в единое целое.
Для Мака это было единство не только тел, но и душ, сердец. Он никогда не любил ни одну женщину так, как Саванну, и знал, что никогда больше не полюбит.
* * *
Жизнь без Мака станет бесцветной, невыносимо скучной и одинокой. Она никогда уже не будет такой полноценной, как раньше. В ее сердце навсегда останутся пустота и боль.
Саванна глубоко вздохнула и прижалась щекой к влажной груди молодого человека, вдыхая запах его кожи. По ровному дыханию Мака девушка догадалась, что он спит.
Ей не хотелось идти своей, отдельной" дорогой. Из глаз девушки покатились слезы. Но плакать нельзя — Мак проснется и захочет узнать, что случилось. А она не сможет ему этого объяснить. Что же сказать? То, что она полюбила своего лучшего друга? Тогда он почувствует себя обязанным остаться с ней и будет все время притворяться, что любит ее. А затем, когда страсть пройдет, Мак поймет, что пойман в ловушку. И что их ждет? Брак без любви? Мысль о том, что она может испортить его будущее, была невыносимой.
Саванне придется убедить его, что только независимость является ключом к ее счастью. Если Мак поверит, что она хочет открыть собственный магазин и жить без него, тогда он пойдет своей дорогой с чистой совестью. Возможно, после этого они останутся друзьями.
Девушка прикрыла глаза, но спать ей совершенно не хотелось. А что, если позже Мак полюбит кого-нибудь? Если это произойдет, она, без сомнения, даст ему развод, чтобы отблагодарить за ту жертву, которую он принес, женившись на ней.
Ну а пока, пока у нее есть две недели, чтобы насладиться счастьем и убедить Мака, что она страстно мечтает стать свободной и начать свое дело. Целых две недели она будет любить его и скрупулезно копить воспоминания, чтобы затем они согревали ее всю оставшуюся жизнь. А если у нее появится ребенок, она возблагодарит за это Бога. Ребенок — частичка Мака скрасит ее унылое существование, ее одиночество. И конечно же, она не откажет Маку в удовольствии видеть своего ребенка.
Саванна провела рукой по телу, положила ее себе на живот и молча стала молиться: «О Боже, подари мне это чудо, продолжение Мака, чтобы со мной всегда была его частичка».
Глава 28
В течение последующих трех дней Мак почти не видел Саванну. С утра до вечера она только и занималась тем, что готовилась к свадьбе: примеряла наряды, заказывала цветы, подписывала приглашения. «Похоже, она смирилась с неизбежностью предстоящего события», — думал молодой человек.
Но ночью все было по-другому. Их тела, горячие и влажные, сплетались в единое целое, а затем они лежали рядом, удовлетворенные, спокойные, счастливые. Девушка продолжала удивлять Мака своей способностью тонко чувствовать другого человека, умением страстно любить, желанием отдавать себя и доставлять ему удовольствие.
Однажды Мак отправился в тюрьму, расположенную около дорогой парикмахерской на углу Мейн-стрит и Колхен-стрит. На противоположной стороне перекрестка находилось торговое агентство Джонсонов, которым управляли Хелен и Риден Джонсон и где работали их дети от пяти до семнадцати лет. Вдоль той же улицы располагались продуктовая лавка, магазин, где продавались седла, и ремонтная мастерская. Энджел-Крик мог похвастаться лесопильным заводом и небольшой фабрикой по производству хлопчатобумажной ткани. Да, конечно, городок был не слишком большой, но его население постоянно росло и особенно заметно стало увеличиваться с того момента, когда по окраине Энджел-Крика проложили железную дорогу.
Шериф Герберт Кэннон удобно устроился за столом, положив на него ноги. Стул под ним отклонился до критической точки. Глаза его были закрыты, а шляпа низко опущена на загорелое, обветренное лицо. Сразу за кабинетом шерифа располагалось полдюжины камер. «Все пустые», — отметил про себя Мак, бросив быстрый взгляд поверх головы Кэннона.
— Да, уж пора оторваться тебе от своей хорошенькой жены. Как там, дети не ожидаются?
Герберт лениво потянулся, сдвинул шляпу назад и посмотрел на своего гостя одним глазом из-под широких кустистых бровей. Мак улыбнулся. Шериф Кэннон был известен своей бестактностью.
— Если я не хвастаюсь своими женщинами, это не значит, что они не существуют, — пошутил Мак.
Герберт никогда не был женат и в ближайшее время не собирался этого делать — к великому разочарованию всех вдов в Энджел-Крике. Высокий, красивый и по-прежнему стройный в свои пятьдесят лет, он никогда не отказывал себе в удовольствии скрасить одиночество какой-нибудь симпатичной вдовушке и согреть ее постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73