— Нет проблем.
Кэндис завернулась в слишком большую для нее куртку. Показалось ей, или Остин и в самом деле избегал физического контакта? Он только подал ей руку, помогая выбраться из фургона, но ни разу не поцеловал и даже не привлек к себе.
Уже совсем стемнело. Они находились в относительном уединении — лишь звезды над головой, горы кругом и костер между ними. Ночь располагала к объятиям, романтике, любви. Быть может, Остин хотел бы, чтобы она сделала первый шаг? А если она так поступит, а он этого вовсе не ждет?
Кэндис сунула руку под куртку и потрогала свой уже довольно заметный живот. Вполне вероятно, что именно из-за беременности он остерегается трогать ее. Но ведь он продолжает обжигать ее пламенными взглядами, все так же заботлив и предупредителен, как и раньше. Только не дотрагивался до нее весь день. Зато в предыдущую ночь…
— Ты, наверное, ждешь? — сказал Остин, прерывая ход ее беспокойных мыслей.
— Чего?
Кэндис заморгала, не уверенная в том, что поняла его. Вдруг он догадался, о чем она думает?
— Я дал тебе обещание, помнишь? Ты делишься со мной, а я с тобой.
— Да. — Кэндис от души надеялась, что темнота скроет ее вспыхнувшее лицо, — ведь она подумала совсем о другом! — Да, разумеется. Если ты готов. У нас впереди вся ночь.
Он, очевидно, не спешил лечь в постель.
— Ты уже знаешь, что отец оставил мне деньги по завещанию, — начал Остин. — И я говорил тебе, что по определенным причинам не касался этих денег. Самая главная заключается в том, что деньги эти заработаны нечестным путем.
— Наркотики?
Остин впился в нее глазами.
— Откуда ты узнала?
— А может, я медиум? — Кэндис улыбнулась, чтобы разрядить напряжение: Остину было явно трудно и больно говорить об отце. — Видишь ли, миссис Мерриуэзер нашла в «кадиллаке» старую газету. Там была статья о Драммонде Хайде, которая привлекла ее внимание. — Кэндис пожала плечами, давая Остину понять, что ей не важно, кем был его отец. — Так мы с ней все и узнали.
Резкость черт его лица заметно смягчилась. Остин даже улыбнулся — чуть заметной, слабой улыбкой.
— Теперь ты понимаешь, почему я предпочел идти своим путем, вместо того чтобы пользоваться отцовским наследством.
Кэндис кивнула.
— Ты был еще маленьким, когда он умер?
— Таким маленьким, что не помню его. Мать снова вышла замуж через полгода.
— Значит, у тебя тоже был отчим, — отметила Кэндис еще одно сходство их судеб. — Каким он был?
Остин хмыкнул и уставился на огонь, уклоняясь от ее испытующего взгляда.
— Я и не знал его как следует. Мать наняла множество нянек, чтобы успокоить свою нечистую совесть, а когда я подрос, меня сплавили в школу-интернат.
Кэндис подалась вперед.
— И она была ужасной? Я имею в виду школу. Я уже обдумывала…
—Нет!
Кэндис отпрянула, пораженная страстностью, с которой он перебил ее.
Остин потребовал — резко, почти грубо:
— Обещай мне, что ни за что не пошлешь на… своего ребенка в школу-интернат!
Он едва не сказал «нашего ребенка», заметила Кэндис и ощутила прилив необычайного тепла всем телом. Если бы это было правдой, ее жизнь сложилась бы совсем иначе.
Не теряй надежды, шепнул ей еле слышный внутренний голос. Остин не был биологическим отцом ее ребенка, но если бы они поженились, стал бы чудесным отчимом, на этот счет Кэндис ничуть не сомневалась.
Она крепко сжала руки, чтобы унять неуместную дрожь.
— Если все так плохо, как ты говоришь, я, разумеется, даже не стану думать о школе подобного рода. Для моего ребенка я хочу только самого лучшего.
— Есть очень неплохие школы-интернаты, — вздохнув, сказал Остин. — Мне кажется, для нас это было скверно, потому что…
— Нас?
— Да, для меня и моего брата. — Остин теперь снова смотрел на огонь; в его голосе не было жалости к себе — только горечь. — Нам школа казалась ужасной, потому что мы чувствовали себя брошенными. У матери все время уходило на то, чтобы тратить деньги нового мужа, где уж тут заботиться о детях.
Кэндис даже не знала, что у Остина есть брат. Ничего себе — спала с мужчиной, не зная о нем таких важных вещей!
— Твоя мать еще жива? — спросила она как можно деликатнее.
— Да. Она живет со своим пятым мужем в Италии.
Остин подбросил в костер еще одну ветку сушняка, и огонь вспыхнул ярче. Сквозь пламя Кэндис увидела, как губы Остина изогнулись, но не в улыбке.
— Мы видимся с ней нечасто.
Он произнес эти слова вроде бы равнодушно, но Кэндис инстинктивно чувствовала, что он расстроен. Как и она сама страдала из-за того, что Пит Клэнси отталкивал ее, даже после смерти матери. Детские обиды оставляют глубокие и долго не заживающие рубцы.
Она помедлила, прежде чем задать следующий вопрос, опасаясь зайти чересчур далеко.
— Ты и не женился из-за матери? Из-за ее отношения к детям? — Остин при ее словах вопросительно поднял брови, и Кэндис покраснела. — Доктор Джек сказал мне, что ты никогда не был женат.
Ответ Остина прозвучал отрывисто, но он смотрел при этом на Кэндис таким жадным взглядом, что она забыла о тоне.
— Я не женился, потому что не встретил подходящую женщину.
— Вот как? — Кэндис не знала, что на это сказать, зато знала, что хотела бы услышать от него.
Хотела услышать: «Пока не встретил тебя».
— Я рад, что мы смогли поговорить по душам, — произнес Остин.
— Я тоже рада, — ответила она, подавив вздох: слова были совсем не те, каких она ждала.
Кэндис прикрыла ладонью рот, чтобы спрятать зевок. Долгая дорога, сытная еда и тепло, идущее от костра, разморили ее.
— Хочешь спать? — Прежде чем Кэндис собралась с ответом, Остин был уже на ногах. — Пойду приготовлю постели. Миссис Мерриуэзер снимет с меня голову, если я привезу тебя домой усталой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79