Он хриплым, срывающимся голосом выдавил:
– Вы сказали, что отпустите меня. Когда?
– Когда мне будет угодно. – Она залпом допила остаток коньяка и издевательски, с садизмом, похлопала его по щеке. – Не беспокойтесь. Вы вернетесь к своей новобрачной еще до рассвета. – Лицо ее сияло, как у проказливой девчонки. – Оказывается, наблюдать, как ближайшие часы вы будете здесь дергаться, значительно увлекательнее, чем спать с вами. – Она зло прищурилась. – А какое удовольствие я получу, когда вас разжалуют. Благодарите за это вашу маленькую женушку!
За час до рассвета Энни все еще вышагивала перед камином, сердито шепча:
– Где вы были? И не пытайтесь лгать! Я проснулась и вышла на лестничную площадку как раз вовремя, чтобы увидеть, как вы уходите вместе с курьером принцессы. – Она скрестила руки на груди и выпрямилась во весь рост.
Нет. Так разговаривать нельзя. Филипп слишком горд, чтобы загнать его в угол. Обвинение лишь разозлит его. Втайне она надеялась, что он сумеет оправдать свой уход.
Переполненная отчаянием и яростью, она, как ей казалось, целую вечность репетировала момент, когда Филипп вернется.
Если он вернется.
Энни поежилась в теплом халате. А что, если он останется там и они вдвоем будут открыто хвастаться перед всем светом своей амурной связью?
Она вскочила на ноги, ее губы гневно сжались. Если он бросил ее из-за своей любовницы, она уйдет от него. Насколько она слышала, разводы запрещены. Но она вымолит разрешение и потом вернется в монастырь.
Она вновь подошла к огню. Может быть, все не так безнадежно плохо, как ей кажется.
Зашипевшее в камине полено словно вторило звучавшему внутри циничному шепоту. Какое может быть объяснение, кроме самого очевидного? Все это время весь двор, наверное, знал об их связи. Все, кроме Энни.
Она подложила в камин еще пару поленьев и вернулась на диван. Прошел еще час, усталость истощила ее гнев. Энни громко зевнула. Какой смысл ждать в холоде и неудобстве? Точно так же можно это делать и в постели.
Подойдя к кровати, Энни откинула стеганое одеяло и увидела алое пятно – яркий след ее утраченной невинности. Она швырнула поверх него смятые простыни и улеглась на другую сторону. Только теперь, прижав колени к груди, она дала волю слезам.
Входя в спальню и затворяя за собой дверь, Филипп готовился к самому худшему, пока не увидел на разворошенной постели силуэт спящей Анны-Марии. Он предполагал найти свою молодую жену в нетерпеливом ожидании, готовую обрушить на него ворох вопросов, на которые нет ответа.
Он тихо снял с себя пропотевшую одежду, на цыпочках подошел к постели и бросил костюм в угол. Завтра он прикажет Жаку все сжечь. Почти не дыша, чтобы не разбудить жену, Филипп юркнул под покрывала. Анна-Мария лежала неподвижно, ее дыхание было глубоким и ровным. Благодаря судьбу, что его отсутствие осталось незамеченным, он несколько успокоился.
Теперь первым делом спать. Скоро они с Анной-Марией и слугами отправятся на побережье. Только когда они окажутся на борту судна, он будет решать, что делать дальше. У него будет достаточно времени, чтобы обдумать план действий, и он будет достаточно далеко от принцессы. Возможно, ее слова только угроза.
Ему надо вести себя так, словно ничего не произошло.
Энни съежилась в тишине возле Филиппа, не открывая глаз и стараясь почти не дышать. Итак, он вернулся.
Что, если он признается и подтвердит ее подозрения? Как она сможет жить с ним? Или, наоборот, он откажется отвечать и станет упрекать ее за то, что она задает вопросы?
Никогда в своей жизни Энни не чувствовала себя такой несчастной. Она хотела пошевельнуться, но все тело было будто налито свинцом. Она попробовала заговорить, но голос не слушался. Раз он предал ее, значит, все, что она испытала, все, что он говорил ей ночью, было ложью.
Наверное, матушка Бернар права. Грехи плоти обольстительны, и Энни, так легко уступив их соблазну, обеспечила себе дорогу в ад. Изнывая от страха и замешательства при мысли о его обнаженном теле рядом, Энни старалась не обращать внимания на теплую тяжесть его руки на своем бедре. А вдруг он притянет ее к себе, желая ее близости? Дыхание замерло в груди. Если он так сделает, она умрет от стыда.
Она лежала, не шевелясь, как мертвая, пока не услышала легкое похрапывание. Он уснул! Она вознесла благодарственные молитвы святой Анне и Деве Марии. Медленно-медленно она повернула голову и увидела, что он лежит на спине, слегка приокрыв рот, с каждым вздохом распространяя крепкий спиртной аромат. Даже сейчас, с выступившей на лице синеватой щетиной, муж казался ей прекрасным ангелом.
Внезапно она заметила, что его нижняя губа вспухла. Она присмотрелась. На губе обозначились три маленькие, ровные красные полукруглые метки. Следы зубов, и не ее!
Энни вздрогнула. По Священному писанию, сатана был ангелом, невероятно красивым и обаятельным. Возможно, Филипп тоже ангел – падший ангел, чья красота скрывала душу изменника.
Аромат горячего шоколада проник вместе с голосом Филиппа в сознание Энни, пробуждая ее от глубокого сна.
– Пора вставать, Анна-Мария. Наш корабль прибудет через четыре дня. Отсюда до Гавра еще сотня миль.
Их корабль. Энни открыла глаза: свежепобритый, аккуратный Филипп стоял у постели, держа поднос с завтраком.
Он поставил поднос между ними и присел на краешек постели.
– Доброе утро, мадам Корбей. Вы так долго спали, что я начал думать: не слишком ли много сил отняла у вас прошедшая ночь.
Да, ночь стоила ей многого, но вовсе не из-за того, что он имел в виду. Энни поплотнее запахнула сбившийся во сне халат и села.
– Ночью было холодно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114