– Мистер Краули, – обратился Хадсон, почти игнорируя его клиента, – если железная дорога выплатит мистеру Мелчеру десять тысяч долларов за ущерб, мы в свою очередь требуем с его стороны выполнения некоторых условий. Во-первых, мистер Мелчер должен объявить в местной газете, что железная дорога не несет никакой ответственности за происшествие, которое вызвано не столько тем, что мистер Дюфрейн имел при себе револьвер, сколько тем, что ваш клиент ехал в одном из наших вагонов, когда был ранен. Заявление ни в малейшей степени не должно чернить имя мистера Дюфрейна или мисс Абигейл Маккензи, а напротив, сделать предельно ясным, что мистер Дюфрейн не грабил поезда, а мистер Мелчер ошибся в его намерениях. Если пожелает, он может указать, что действовал, по его мнению, из лучших побуждений, но это единственное оправдание, которое он может дать своим действиям.
Наше второе условие заключается в том, Ч1о мистер Мелчер вложит не менее двух третей полученных денег в дело на Разъезде Стюарта Он может выбрать любой вид предприятия но оно должно быть в этом городе и не может быть продано в течение пяти лет.
Третье условие заключается в том, что мистер Мелчер никогда не будет ездить поездами РМР. Он, конечно, может использовать железную дорогу для транспортировки товаров для своего предприятия, но ноги его никогда не должно быть в наших поездах.
Мы хотим, чтобы эти пункты были зафиксированы на бумаге и заверены нотариусом вместе с добавлением, что если какой-нибудь из этих пунктов будет нарушен, мистер Мелчер должен будет выплатить РМР всю сумму, десять тысяч долларов, по первому требованию.
Краули хранил молчание, приподняв вопросительно бровь в сторону Мелчера. Тот не мог оправиться от потрясения. Это была месть Дюфрейна за подозрение в ограблении. Он был достаточно богат и влиятелен, чтобы позволить себе выплатить десять тысяч долларов на дело, которое в будущем все равно стало бы его собственным! Лицо Мелчера пылало, руки дрожали, он не понимал, почему надо было инвестировать деньги в Разъезд Стюарта, да и не хотел знать. Будучи зависимым от этого самодовольного человека, он боялся услышать его обоснования, которые могли оказаться не менее отвратительными, чем его наглые ультиматумы.
– Я согласен, – тусклым голосом проговорил Мелчер, – но с одним условием со своей стороны.
– И каким же? – спросил Хадсон.
– Дюфрейн в приватной обстановке при... принесет извинения мисс Мак... Маккензи.
– Ты заходишь слишком далеко, Мелчер! – забушевал Дюфрейн. Его лицо побагровело. – Любое неприятие между мной и мисс Маккензи не имеет ни малейшего отношения к этой встрече и, более того, это не твое дело!
– Вы сделали это моим делом, сэр, однажды утром, когда прямо у меня перед глазами позволили себе неслыханные вольности!
– Хватит! – взревел Дюфрейн.
Макс чуть не проглотил язык. Джесси вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол. Кувшин опасно накренился, стаканы закачались, один из них завертелся и в конце концов опрокинулся, расплескав воду по столу и на колени Мелчера. Дюфрейн, расставив ноги и сжав руки в кулаки, злобно смотрел на него.
– Наши проблемы, мои и Эбби, уже решены, так что ни слова больше о ней, понятно? Вы можете забирать свои десять тысяч в уплату за вашу кровь, за ваш палец или за что там еще и жить в роскоши остаток ваших дней, или я выйду отсюда, оставив эти деньги у себя в кармане, и вы меня больше никогда не увидите! Что вы выбираете?
Мелчер уставился на черные усы, снова представляя в воображении это наглое, голое тело, насмехавшееся над ним и мисс Абигейл. Как бы он хотел, чтобы пуля попала в Дюфрейна на четыре дюйма левее. Но если бы он высказал свою мысль вслух, он потерял бы десять тысяч из личных прибылей этого дьявола. Дэвид не сомневался, что скажи он еще хоть слово, он увидит только спину Джесси, а не деньги. Поэтому он прикусил язык и решил больше не настаивать на извинении мисс но он Абигейл. Его гордость была уязвлена, только кивнул.
– Очень хорошо. Я дам в газеты информацию, какую вы хотите, но вы больше никогда не должны появляться на Разъезде Стюарта. Вам нечего здесь делать.
Они оба понимали, что подразумевают Абигейл Маккензи. Дюфрейн сделал последний тщательно подготовленный выпад.
– Вы забываете, Мелчер, что я владею здесь собственностью, на которой вы в данный момент стоите. Не указывайте мне, куда я могу, а куда не могу ходить... по делу, конечно, – закончил он саркастически, приподняв одну бровь.
Хадсон, пытаясь сгладить враждебность между ними, вставил:
– Больше, пожалуй, нечего добавить, – и поспешил закончить дело, – мистер Краули, если вы останетесь, мы составим соглашение, заверим его до моего отъезда из города, а мы проследим за получением в течение трех дней банковского чека мистером Мелчером в любом месте, какое он укажет. Вы понимаете, что мистер Дюфрейн должен лично снять такую сумму со своего счета в Денвере.
– Да, понимаю. Если это приемлемо для мистера Мелчера, это приемлемо и для меня.
Мелчер напряженно встал.
Дело завершилось, Хадсон и Дюфрейн вышли в сухую полуденную жару, которая ничуть не охладила пыл Джесси.
– Что с тобой случилось, Джесс? – Хадсон взял друга за локоть. – Я никогда не видел, чтобы ты так защищался и нападал из-за женщины.
– Женщины, черт! Я только что отписал десять тысяч заработанных тяжким трудом долларов этому пискуну! Как я после этого должен себя чувствовать?
– Погоди, Джесс. Именно ты сказал дать ему их, а я считал, что это слишком много не только для того, чтобы заткнуть его, но и по любой другой причине. Так что же произошло в доме мисс Маккензи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143