Ребенок уедет с бабушкой.
— Но я не буду способствовать этому.
— Ты осмеливаешься перечить мне?
— Простите, мать-настоятельница, но это будет самый большой грех.
— Довольно, сестра?
Молодая монахиня крепко сжала губы, уставившись в плоскую, костлявую грудь матери-настоятельницы.
— Давай сюда ребенка.
Медленно опустив взгляд, сестра Марл ответила:
— Простите, мать-настоятельница, но я не могу.
— Очень хорошо. Иди к себе. Я с тобой позже поговорю.
В своей монашеской келье с белыми стенами и окном без занавески, где стояла только кровать, застеленная белым покрывалом, сестра Мэри Марл а в миру Мэри-Марлис Андерсон из О'Клэр, штат Висконсин, родившая в семнадцать лет незаконнорожденного ребенка, которого родители отняли у нее, как и у Лорны, а потом сослали ее на всю жизнь в этот монастырь, сняла с пояса четки, взяла их в правую руку и подняла глаза на простое коричневое деревянное распятие, висевшее на стене.
— Господи, прости их, — прошептала она со слезами на глазах, — потому что они сами не ведают, что творят.
Словно кающаяся грешница, она опустилась на колени, потом легла на пол, прижав лицо к холодному каменному полу и раскинув руки. И, лежа так, она тихонько молилась, выпрашивая прощение и как бы расставаясь со всеми земными болями и перенесенными страданиями.
Сестра Марл все еще лежала, когда на весь монастырь раздался крик Лорны. Он эхом отразился в пустынных коридорах. Но только этот крик был в десять раз сильнее того, который сопровождал рождение ребенка. Крик долетел до ушей восемнадцати закутанных в черные рясы девственниц, которые никогда не испытывали радости и мук деторождения, и до ушей лежащей ничком женщины, помнившей и эту радость, и эти муки.
— Не-е-е-е-ет!
Они позволили ей кричать, позволили бегать из комнаты в комнату, распахивая двери с криком:
— Где он? Где он?
Испуганные монахини прижимались к стенам, широко раскрывая глаза от ужаса. Эти монахини, выбравшие для себя спокойную жизнь, проходившую в молитвах и размышлениях, увидели, как с криком вскочившая с кровати Лорна сбила с ног мать-настоятельницу.
Сестра Мэри-Маргарет и сестра Лоуренс помогли матери-настоятельнице подняться, бормоча испуганными голосами.
— Ох, дорогая, ох, дорогая… матушка, с вами все в порядке?
Очки у старой монахини разбились, и к тому же она не могла ни согнуться, ни разогнуться.
— Остановите ее, — прошептала мать-настоятельница, когда сестрам удалось осторожно усадить ее на стул.
Однако никто не остановил Лорну. Она подбежала к комнате сестры Марл, распахнула дверь, увидела лежащую ничком монахиню и закричала:
— Где мой ребенок? Где он, поганые безбожницы? — Лорна ударила сестру Марл ногой в левое бедро, упала на колени и принялась колотить монахиню кулаками. — Господь всех вас покарает, благочестивые лицемерки! Где он?
Сестра Марл повернулась, приподнялась и успела получить три удара в лицо, прежде чем ей удалось схватить Лорну за руки.
— Прекрати!
Лорна продолжала бороться, пытаясь вырваться.
— Прекрати, Лорна, тебе станет плохо.
— Ты позволила моей матери забрать его! Черт бы вас всех побрал!
— Прекрати, я сказала! У тебя кровь идет.
Лорна внезапно обмякла в объятиях монахини, всхлипывая и сползая на пол. Они вместе опустились на колени; одна одетая в белое, другая в черное. По, ночной рубашке Лорны растеклась пурпурная струйка крови.
Лорна продолжала всхлипывать.
— Почему вы сделали это? Почему?
— Тебе надо вернуться в постель. У тебя сильное кровотечение.
— Мне наплевать. Я не хочу жить.
— Хочешь. И будешь жить. А теперь пошли со мной.
Сестра Марл попыталась поднять Лорну на ноги, но безуспешно. Тело ее обмякло, лицо стало восковым, отсутствующий взгляд устремился на лицо монахини.
— Скажите Йенсу… — слабым голосом прошептала Лорна, — скажите Йенсу…
Глаза ее закрылись, а голова откинулась назад на руки монахини.
— Сестра Девона, сестра Мэри-Маргарет! Кто-нибудь! Помогите мне! — закричала сестра Марл.
Прошла минута, прежде чем в дверях появились и нерешительно заглянули в комнату две монахини.
— Она без сознания. Помогите отнести ее в постель.
— Лорна ударила мать-настоятельницу и сбила ее с ног, — прошептала все еще ошеломленная сестра Девона.
— Я же говорю вам, она без сознания. Помогите мне!
Монахини робко вошли в комнату и выполнили требование сестры Марл.
Только после обеда Лорна пришла в себя, ощутив перед глазами вместо черной пустоты серебристую пелену. День был ярким, но небо белым, а не голубым, словно после теплого летнего ливня. Где-то жужжала летавшая муха, потом она, видно, села, и наступила тишина. Воздух в комнате, нависший над лицом, руками и одеялом, показался Лорне липким и вязким. Что-то тяжелое давило ей на низ живота, причиняя боль.
И внезапно она все вспомнила: «У меня был ребенок, но они забрали его».
На глаза навернулись слезы. Лорна сомкнула веки и отвернулась к стене.
Кто-то положил руку на ее кровать. Лорна открыла глаза, повернула голову и увидела сестру Марл, снова безмятежную, склонившуюся над ней и опирающуюся одной рукой на матрас. На лице сестры Марл расплылись два синяка, но черная ряса была тщательно выглажена. От нее исходил запах свежести, чистого белья, холодного воздуха и безгрешности.
— Лорна, дорогая… ты очнулась. Сестра Марл перекрестилась.
— Как долго я спала?
— Со вчерашнего вечера. Почти сутки Лорна тихонько пошевелила ногами, и сестра Марл убрала руку с кровати.
— Мне больно.
— Понимаю. Конечно, больно. У тебя были разрывы во время родов, а ты после этого бегала. Мы боялись, что ты истечешь кровью и умрешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130