Мне разрешат забрать его?
— Забрать ублюдка? И что с ним делать? Если ты принесешь его домой, то какой это будет урок для твоих младших впечатлительных сестер? А как твой брат объяснит это своим друзьям? Ты хочешь жить в нашем доме и растить его там? Ну не можешь же ты на самом деле ожидать, что мы с отцом пойдем на это, Лорна!
Некоторое время они сидели молча, Лорна смотрела в темноту, от страха щемило сердце. Изредка она смахивала с лица слезы, Лавиния даже и не пыталась успокоить дочь. Спустя немного она снова заговорила:
— Пока ты будешь жить с монахинями, уверена, у тебя будет достаточно времени осознать, что для всех это будет просто катастрофой, если ты заберешь ребенка. Церковь знает добропорядочные семьи, желающие усыновить детей. Другого выхода просто нет.
Лорна снова смахнула слезу. За окном проносился ночной пейзаж.
Милуоки лежал в дымке угольного смога. Поезд замедлил ход и начал поворачивать, видневшиеся впереди рельсы сверкали, как метеоры. Некоторое время поезд двигался вдоль озера Мичиган, где у берега стояли на якорях корабли и раскинулись причалы. Полосы тумана спускались к земле, и, когда поезд проходил сквозь них, туман заволакивал окна. Сам вокзал был мрачным, почти пустынным, в воздухе стоял устойчивый запах креозота. Спускаясь по ступенькам вагона, Лорна бросила взгляд на кирпичное здание вонзала, кирпичи поблескивали в тумане, освещаемые двумя фонарями, чей свет приглушался пеленой смога.
— Иди за мной, — приказала Лавиния. Лорна последовала за матерью, слегка дрожа от морозного воздуха. То, что она делала, и то, куда шла, казалось просто невероятным, и даже ненастная погода точно соответствовала этой ситуации. Она двигалась за быстро шагающей Лавинией через темный, незнакомый город, окутанный туманом и неизвестностью, осознавая всю тяжесть своего греха и испытывая глубокую тяжесть вины.
Лавиния наняла носильщика поднести сундук Лорны и крытый экипаж. На боках запряженной в экипаж лошади поблескивала влага, а грива начала покрываться инеем. Сбоку на карете висел фонарь, кучер слез с козел и распахнул дверцу.
— Добрый вечер, леди. Ненастная погодка для прогулок.
Залезая мимо него в темную, тесную карету, женщины уловили запах спиртного. Дверь кареты захлопнулась, потом ее слегка тряхнуло, когда кучер пристраивал на запятки сундук Лорны, а потом дверь снова отворилась и в проеме возникло лицо кучера.
— Куда ехать, мадам?
— В монастырь Святой Сесилии, — ответила Лавиния.
— Хорошо. Ночь холодная, накройте колени попоной.
Попона была тяжелой и царапалась, как солома. Лавиния и Лорна вместе укрылись ею, они сидели, прижавшись бедрами друг м другу, на пахнувшем плесенью кожаном сиденье, а когда лошадь тронулась, головы их дернулись назад.
Воздух в карете был спертым, окна запотели от их дыхания. Несколько раз Лорна протирала свое окно рукавом и видела проплывавшие мимо большие кирпичные здания, потом особняки и аллеи, однажды ей даже попались на глаза два велосипеда, прислоненных к каменной стене.
Они ехали уже больше часа, окна кареты начал залеплять мокрый снег. Лавиния дремала, склонив голову набок. Изредка бросая взгляды на мать, Лорна подумала о том, что беспомощность человека во сне может вызвать как нежные чувства, так и отвращение. Если бы она наблюдала за спящим Йенсом, то ее охватили бы нежные чувства при виде его беспомощного, расслабленного лица. Но, глядя на лицо матери, Лорна находила ее раскрытые губы и обвисшие щеки отталкивающими.
Наконец до них донесся приглушенный голос кучера:
— Мы почти приехали, леди. Осталось минут пять.
Голова Лавинии дернулась, она зачмокала губами, просыпаясь. Лорна протерла окно. Луна в небе исчезла, а хлопья мокрого снега стали больше и белее. Похоже, они приехали за город, потому что взору Лорны предстало пустынное поле, а вдали виднелись редкие деревья. Потом показалась каменная стена, и, проехав вдоль нее примерно сто ярдов, экипаж свернул направо, проехал еще несколько футов по хрустящему гравию и остановился. Дверь кареты распахнулась, в нее просунулась голова кучера, от которого теперь еще сильнее пахло спиртным.
— Вас ждет кто-нибудь? — спросил он.
— Позвоните в колокол на воротах, — ответила Лавиния.
Дверь кареты захлопнулась, кучер зазвонил в колокол, но звук его был настолько приглушенным, что Лорна подумала: его наверняка никто не услышит. Колокол прозвонил еще три раза, прежде чем у ворот появилась полная ковыляющая фигура в черном с зонтиком в руках.
— Да? Чем могу помочь?
— К вам приехали две леди, — услышали Лорна и Лавиния ответ кучера.
Лавиния открыла дверцу кареты и высунула голову.
— Я миссис Гидеон Барнетт. Думаю, вы осведомлены о моем приезде.
— Ax! — Монахиня вытащила из рясы ключ и обратилась к кучеру: — Проезжайте через двор к дальнему крылу здания.
Кучер поправил свою черную шляпу и забрался на козлы. Сначала с протяжным и печальным скрипом распахнулась одна половина ворот, а затем с тем же звуком и вторая. Экипаж проехал через ворота и остановился.
— Вы тоже поедете с нами, сестра? — послышался голос кучера.
Монахиня ответила с сильным немецким акцентом:
— Нет, спасибо, я пойду за вами пешком. Этот снег пахнет свежестью, а ночной воздух такой бодрящий.
Лорна бросила взгляд на монахиню, когда они проезжали мимо нее. Полная женщина с черным платком на голове, который она придерживала одной рукой на груди, ковыляя по тропинке под черным зонтом. Дорожка из гравия была с двух сторон обсажена могучими деревьями, вдоль нее тянулись цветочные клумбы, уже облетевшие и опустошенные поздней осенью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130