Следуя за ней, рассматривал ее белый круглый воротничок, волосы до плеч: темные как чернила, они загибались на концах, как сухие дубовые листья. Он подумал, что мог бы написать песню о ее волосах. Барабаны вначале спокойны, потом звук нарастает до кульминации, до грохота, а потом снова тишина.
Рэнди пододвинул ей стул и сел рядом. На противоположном конце стола сидели его родители.
Во время ужина Марианна иногда разговаривала со своим отцом, который сидел справа от нее, и смеялась. Иногда с Марком и Лизой через стол или наклонялась сказать что-то матери, одной из сестер. Рэнди она не сказала ни слова.
Наконец он попросил:
– Пожалуйста, передай соль.
Она передала и вежливо улыбнулась, что было еще хуже..
– Вкусно, правда? – спросил он.
– Мм-мм.
У нее был полный рот, губы блестели. Она вытерла губы салфеткой и сказала:
– Мои родители хотели бы что-то поинтереснее, но это то, что они могли себе позволить, а Марк сказал, что это вполне годится. Лишь бы маме не пришлось готовить все самой.
– Вы все очень дружны… твоя семья. Да?
– Да, очень.
Рэнди пытался придумать, что бы сказать еще, но в голову ничего больше не приходило.
Он ухмыльнулся и посмотрел на ее тарелку:
– Ты любишь цыплят?
Она засмеялась, их глаза снова встретились.
– Послушай, – решился он, но живот у него просто свело от страха:
– Тебя можно подвезти домой?
– Я должна спросить у папы.
Он не слышал такого ответа с тех пор, как учился в десятом классе и получил свои водительские права.
– Ты хочешь сказать, что сама не возражаешь?
– Я так и думала, что ты мне это скажешь.
Она повернулась к отцу, отклонившись на стуле так, чтобы Рэнди слышал их разговор:
– Папа, пап! Рэнди хочет отвезти меня домой. Можно?
Джейк дотронулся до своего слухового аппарата и переспросил:
– Что?
– Рэнди хочет отвезти меня домой.
Джейк вежливо наклонился вперед, внимательно посмотрел на Рэнди и сказал:
– Хорошо, но не забудь, что тебе надо многое сделать завтра рано утром.
– Хорошо, папа. Я рано вернусь. – Она повернулась к Рэнди:
– О'кей?
Он поднял руку, как бойскаут в клятве:
– Сразу домой.
Ужин кончился, все стали прощаться. Рэнди подал Марианне пальто, и они вышли вместе через тяжелую дверь на заснеженную улицу.
– Вот моя машина. – Он открыл ей дверь, подождал, пока она сядет, и захлопнул дверцу. Рэнди чувствовал себя галантным и готовым оказать Марианне любую любезность, которую мужчина может оказать женщине.
Когда он сел за руль и включил зажигание, Марианна заметила:
– Молодые люди, по-моему, уже забыли, как это делается… Я имею в виду – открывать дверцу машины.
Он был согласен с ней. Он сам это тоже забыл.
– Некоторым девушкам это не нравится. Это связано с феминистским движением.
Он завел мотор.
– Глупость какая. А мне вот нравится.
Рэнди почувствовал восторг и решил, что если она говорит честно, то честным будет и он.
– Ты знаешь, мне тоже было приятно это сделать. Вообще-то я это редко делаю, но теперь буду.
Она застегнула ремень, он этого почти никогда не делал, но сейчас нащупал свой где-то на полу и застегнул. Отрегулировал печку, все время думая о том, постоят ли они хоть десять минут перед тем как ехать. Включился вентилятор, и голубая веточка зашевелилась.
– Как хорошо пахнет, – сказала она. – Что это?
– Вот. – Он показал на ветку.
Рэнди поехал к Уайт-Бер-авеню. По шоссе «1-95» было короче, можно было объехать озеро с западной стороны, но он поехал по восточному берегу со скоростью двадцать миль в час, хотя можно было в этом курортном районе дать и тридцать.
Когда они проехали полпути, он сказал:
– Могу я тебя кое о чем спросить?
– О чем?
– Тебе сколько лет?
– Я школу заканчиваю. Семнадцать.
– Ты с кем-нибудь встречаешься?
– У меня времени нет. Я играю в школьной баскетбольной команде, мы выпускаем стенгазету, и я много занимаюсь. Я хочу стать врачом или юристом и подала заявление в университет Хамлайн. Мои родители не могут платить за учебу, мне нужно получить стипендию, поэтому я должна иметь хорошие отметки.
Если бы Рэнди сказал ей, как он окончил школу, она бы попросила остановить машину и вышла из нее тут же.
– А ты? – спросила она.
– Нет, я ни с кем не встречаюсь.
– Колледж?
– Нет, просто школа.
– Но ты хочешь стать барабанщиком?
– Да.
– В рок-группе?
– Да.
– А пока?
– Пока я работаю в сумасшедшем доме.
– Где?! – Она была поражена.
– Вообще-то это склад. Я пакую свежеподжаренные орехи – арахис, кедровые, фисташки. Это большой торговый дом. Заказы идут со всей Америки. Рождество – самый сезон. Мы просто с ума все сходим на Рождество.
Марианна засмеялась, как все, когда он это говорил. Но их планы так разительно отличались друг от друга, что он сознавал, как жалко и нелепо выглядит.
Они ехали молча, пока Рэнди не сказал:
– Иисус, я произвожу впечатление неудачника, да?
– Рэнди, я должна тебе кое-что сказать прямо.
– Скажи.
– Прошу тебя, не говори так «Иисус». Это меня очень обижает.
Рэнди меньше всего ожидал этого. Он и не заметил, что так говорит.
– О'кей, – ответил он. – Понял.
– А что касается того, неудачник ли ты… Ведь это все состояние души. Я всегда думала, что, если кто-то чувствует себя неудачником, он должен что-то предпринять: пойти в школу, найти другую работу, сделать что-то для самоутверждения. Это первый шаг.
Они приехали к ее дому, он остановился на улице, не выключая мотора. Подъезд к дому был забит машинами – ее родителей, Лизы, Марка. Дом был весь освещен. Занавески в гостиной были раздвинуты, и было видно, что там полно народу.
Рэнди расправил плечи, обнял руками колени и посмотрел прямо перед собой через ветровое стекло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103