Я получаю от нее удовольствие. Кстати…
Он посмотрел на часы и спустил ноги с перил.
– Мне кое-что еще нужно сделать. Подожди здесь, отдохни. Еще вина?
– Нет, спасибо. Я буду сегодня благоразумней, да и от одного здешнего вида голова кружится.
Майкл улыбнулся ей и вышел.
Она сидела, прислушиваясь к звукам, доносящимся из кухни: звяканью крышек, сигналу микроволновой печи, урчанию воды, и думала, что же он делает сейчас.
Солнце опустилось ниже, озеро стало более голубым. Небо на востоке заалело. На пляже купальщики стали сворачивать полотенца и заторопились домой. Одна за другой с озера исчезали лодки. Краски наступающего вечера вкупе с выпитым вином и ощущением, что разногласия ее с Майклом постепенно уходят, принесли Бесс желанное чувство расслабления. Она откинулась в шезлонге и наслаждалась покоем.
Минут через пять Бесс взяла свой пустой бокал и направилась в дом. Прошла через маленькую столовую на кухню и прислонилась плечом к дверному косяку. Майкл поставил на магнитофон что-то из «Нью эйдж». Перекинув через плечо бело-голубое полотенце, он наполнял салатницу сыром пармезан. Картина была столь неожиданной, что она почувствовала волнение: как будто только сегодня познакомилась с этим привлекательным мужчиной.
– Я могу помочь?
Он оглянулся с улыбкой.
– Никоим образом. Я за всем слежу… – Майкл нервно рассмеялся. – Я надеюсь…
Он разбил и взбил металлическим венчиком яйцо. Открыл холодильник и достал миску с салатом.
– Салат «Цезарь»? – спросила она.
– Класс номер два, – усмехнулся он.
Бесс подняла бровь и поддразнила:
– Продаешь рецепты?
– Послушай, я нервничаю, когда ты стоишь сзади. Если хочешь что-то сделать, пойди зажги свечи.
– Где спички?
– Черт…
Он обыскал все четыре кухонных ящика, ничего не нашел, пошарил еще в одном, засуетился, поднял крышку с кипящего чайника и прошел в кабинет. Не найдя их там, поспешил обратно в кухню.
– Сделай одолжение. Посмотри в карманах. Иногда я беру их в ресторане. Мне нужно снять с плиты овощи.
– Где твой костюм?
– В шкафу, в моей спальне.
Она вошла в его спальню и удивилась, что в ней безукоризненно чисто. Мягко горел торшер, кровать застелена свежим бельем. Комната выглядела очень уютной. Все, что она так тщательно выбирала, составило прекрасный ансамбль: обои, шторы, покрывало на кровати, стулья с такой же обивкой, гравюры, напольная ваза. Сверкающая черная мебель выглядела богато даже в слабом свете торшера.
Ей особенно нравился уникальный предмет, называемый «комодом для одежды» в форме театрального шатра в стиле тридцатых годов. Рядом с кроватью журнал «Охотник» был открыт на странице, изображающей оленя.
Бесс высыпала содержимое карманов на комод – пачка счетов, монеты, чья-то визитка, шариковая ручка, но спичек не оказалось. Она была здесь бесконечное количество раз, когда комнаты декорировали, но то, что сейчас ею уже пользовались, все меняло. Такое ощущение, что она подглядывает в замочную скважину.
Она открыла встроенный шкаф, нашла в нем выключатель, зажгла свет. В шкафу стоял запах одеколона «Бритиш Стерлинг» и собственный, Майкла, – сочетание, которое вызывало в ней такую тоску, что она почувствовала, как жар бросился ей в лицо. Его рубашки висели на плечиках, джинсы на других, костюмы на третьих. На полке для обуви стояли ботинки, пара кроссовок «Рибок», в которые были засунуты надеванные белые носки. Слева от двери висели галстуки, один соскользнул и лежал на полу. Она подняла его и повесила так, как сделала бы это жена, мысль об этом пронзила ее уже после того, как она это сделала, и она повернулась, чтобы убедиться, что он не стоит в дверях и не наблюдает за ней. Конечно, его там не было, и Бесс почувствовала себя глупо.
Обыскивать карманы было почти то же, что обыскивать его самого. В одном она нашла половинку билета, на нем было напечатано «Хорошенькая», возможно, на популярный фильм «Хорошенькая женщина». В другом была использованная зубочистка, в третьем кусок рекламы о продаже земельного участка.
Бесс наконец-то нашла спички и в смущении поспешила покинуть кладовку, как будто она посмотрела порнофильм.
Когда она вернулась в столовую, бокалы были наполнены и салатница водружена на стол. Она зажгла голубые свечи, и Майкл вошел с двумя полными тарелками.
– Садись, – сказал он, делая жест рукой с тарелкой, – сюда.
Он поставил перед ней тарелку, в которой аппетитно дымилась ветчина, крошечные красные картофелинки во фритюре, спаржа в сырном соусе. Бесс молча уставилась на все это, пока он устраивался на противоположном конце стола и следил за ее реакцией.
– Святая корова, – наконец произнесла она, все еще не отрывая глаз от тарелки. – Святая старая корова.
Майкл засмеялся и сказал:
– А если поточнее?
Бесс подняла глаза – две свечи и ирисы наполовину скрывали часть его лица. Она наклонилась в сторону, чтобы видеть его лучше.
– Кто на самом деле это приготовил?
– Я знал, что ты это скажешь.
– А чего ты мог от меня ждать, Майкл? Когда я тебя знала, твое представление о приготовленном тобой обеде из трех блюд сводилось к чипсам, дигсам и коке.
Она еще раз посмотрела на свою тарелку.
– Это невероятно.
– Сначала попробуй.
Бесс развернула салфетку, которой была обернута ножка бокала, положила ее на колени и начала со спаржи. Он, держа в руках вилку и нож, забыл о них и ждал, пока она начнет есть.
Она закрыла глаза, прожевала, проглотила, облизала губы и пробормотала:
– Фантастика.
Майкл почувствовал себя шеф-поваром ресторана «Времена года». Он вспомнил о ноже и вилке и приступил к еде, а она заговорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103