– Что ты сделал с этой ветчиной? Это невероятно вкусно.
Он резко положил вилку и нож на тарелку.
– К черту, Бесс. Я чувствую себя так, будто нахожусь в Далласе, штат Техас. Я пересяду.
Он взял свой бокал и передвинул тарелку на ее конец стола, поставил стул под углом к ней.
– Ну вот, так-то лучше. А теперь поедим как следует.
Майкл поднял свой бокал, Бесс тоже.
– За… – Он немного подумал. – За прошлые ошибки. Пусть будут…
– За прошлые ошибки, – откликнулась она, чокаясь с ним.
Они пили мало, не отрывая глаз друг от друга. Наконец Майкл благоразумно прервал это занятие.
– Попробуй салат, – предложил он и подал пример.
Ее похвалам не было конца, как и его гордости. Они обсудили и сырный соус, и глазурь, пралине с горчицей, и достоинства вина, и фильм «Хорошенькая женщина», который оба видели. Он рассказал ей о встрече «Обеспокоенных граждан», его надеждах на проект на углу Виктории и Гранд. Она – об Американском обществе дизайнеров по интерьеру, где, как она надеется, будут выдавать лицензии, что оградит специалистов от конкуренции самозванцев.
Майкл сказал:
– Только послушайте! Ты обратила меня в свою веру. Я теперь уверен, что декораторы совершенно необходимы.
– Значит, ты доволен?
– Абсолютно.
– Я тоже.
Бесс предложила тост:
– За наше деловое сотрудничество, которое успешно завершилось.
– И за эту квартиру, – добавил он, обводя бокалом комнаты, – в которую сейчас приятно возвращаться.
Они допили вино. Свечи догорели. Запах ее духов, казалось, усилился во влажном вечернем воздухе. Снаружи утихали звуки игры в крикет и стал слышнее крик чаек. Бесс сбросила дод столом туфли.
– Знаешь что? – сказал он, лениво играя своим бокалом. – Все время после нашего развода я мечтал жить в нашем доме в Стилуотере, я тосковал по дому. И вот впервые это прошло. Я чувствую себя прекрасно. Меня тут все устраивает. Я вхожу в квартиру, и мне не хочется отсюда уходить.
Он выглядел таким довольным.
– И еще кое-что. Хочешь знать – что?
Она сидела, подперев кулаком подбородок.
– Хм?
– С тех пор как я купил этот дом, а ты его обставила, у меня пропало чувство, что с меня содрали кожу.
– Ты так себя чувствовал все эти годы?
– Да, в общем, до известной степени. А ты этого не чувствовала?
Она ненадолго задумалась.
– Пожалуй, да.
– С Дарлой было по-другому. Я переехал к ней, но никогда не чувствовал, что это наш с ней дом. Он был уже весь обставлен, и, когда я уезжал, там оставалось то, что ей всегда принадлежало. Не мне. Я просто… – он пожал плечами… – вышел из него и почувствовал облегчение.
– Тебе было так просто с ней расстаться?
– Абсолютно.
– И она, скажи честно, чувствовала то же самое?
– Думаю, что да.
– Хм…
Она сравнивала этот сценарий со своим разводом, полным горечи и озлобления.
– У нас-то все было не так.
Майкл уставился на свой бокал, стал передвигать его по салфетке и наконец поднял на нее глаза:
– Хорошо, что все это позади. Правда?
– Как ты думаешь, почему мы оба были так полны ненависти? – спросила она, вспомнив слова своей матери.
– Я не знаю.
– Интересно, что бы по этому поводу сказал психолог.
– Знаешь, когда я получил документы о разводе с Дарлой, я засунул их в ящик и подумал: ну и ладно, еще одна сделка позади.
Бесс почувствовала приятный шок. Она широко раскрыла глаза:
– Ты получил их? Я хочу сказать, значит, это окончательно?
– Угу.
– Так быстро?
– Так бывает при согласии сторон.
Несколько минут они смотрели друг на друга, боясь, что чувство полной свободы может все изменить.
– Ну ладно, – прервал он молчание, отодвигаясь от стола. – Я хотел бы похвастаться тем, что приготовил потрясающий десерт, но я этого не сделал. Я решил не искушать судьбу, поэтому ответственность за шоколадно-мятный торт несет кондитерская Виерли.
Он собрал тарелки.
– Сейчас вернусь. Кофе?
– Я бы с удовольствием, но места уже не осталось.
– Да ладно, Бесс. – Майкл исчез в кухне и крикнул оттуда:
– Доставь мне удовольствие. Это не больше… о, черт, восемьсот калорий в одном куске.
Он вернулся с двумя тарелками. На каждой из них лежал соблазнительнейший кусок зелено-коричневого торта. У Бесс тут же потекли слюнки. Майкл отправился за кофейником, принес его и, усевшись, сразу вонзил вилку в торт. Бесс все еще колебалась.
– Черт бы тебя побрал, Майкл.
– Да брось. Наслаждайся.
– Могу я тебе кое-что сказать? – Она смотрела на него с неприязнью.
– Что?
– Это мучило, буквально жгло меня на протяжении всех шести, нет, вот уже почти семи лет. То, что ты сказал мне перед самым разводом.
Он положил вилку, обеспокоенный переменой ее настроения.
– Что я сказал?
– Ты сказал, что я перестала следить за собой. Ты сказал, что я стала толстой, неухоженной, что ношу только джинсы и свитер. Ты видишь, что это сделало со мной? За все эти годы я ни разу не надела джинсы, как бы мне этого ни хотелось. Что бы я ни носила, как бы ни выглядела, я всегда собой недовольна. Я гляжу на десерт и знаю: буду терзаться, если съем его. У меня ведь килограммов пять лишнего веса. Но сейчас я решила отказаться от этого комплекса. Посмотрим, буду ли я чувствовать себя лучше.
Майкл изумленно глядел на нее.
– Я так тебе тогда сказал?
– Ты не помнишь?
– Нет, конечно.
– О Господи!
Бесс закрыла лицо ладонями и откинула назад голову.
– Шесть лет я из-за тебя занимаюсь самосовершенствованием, а ты, оказывается, не помнишь, что мне сказал?
– Нет, Бесс, не помню. Но если я сказал это, извини меня.
– О, к черту! – произнесла она мрачно, рассматривая десерт. – И что же мне с этим делать?
– Съесть, – посоветовал он. – И завтра же купить пару джинсов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103