Джоселин задохнулась в приступе смеха и прикрыла лицо краем его плаща. Она гладила ладонью плотную ткань одежды Роберта, кольчугу, стальные наплечники.
— О Роберт, как я боялась, что больше не увижу вас.
— Я бы обязательно пришел за вами, любимая.
— Меня спас сэр Аймер! — Она вздрогнула при страшном воспоминании. — Брайан уже готов был убить меня.
— Вы все мне расскажете, любимая, все… все…
Она спряталась под его плащом, и оба они представляли, вероятно, любопытное зрелище для королевских солдат, когда въезжали в лагерь.
А люди де Ленгли выстроились для приветствия. При виде их Роберт ссадил Джоселин с коня, бережно опустив жену на землю. Джеффри выступил вперед и, широко улыбаясь, преклонил перед ней колено.
— Какое счастье вновь видеть вас, миледи. Наши люди облазили все речные берега, чтобы собрать для вас… вот это!
До сих пор он прятал одну руку за спиной. Теперь Джеффри с галантным поклоном протянул Джоселин букет первых весенних фиалок.
— Их не так много, как нам хотелось, миледи, но они подарены вам от всего сердца.
Джоселин чуть не до крови закусила губу, чтобы вновь не расплакаться. Нелегко ей было заставить себя ответить достаточно внятно и без дрожи в голосе на такое гостеприимство.
— Сегодня один грубый стражник оскорбил меня, узнав мое имя. Но все оскорбления, обиды и горести затмили ваша доброта и ваш подарок!
Она прижала фиалки к сердцу и окинула взглядом знакомые ей доброжелательные лица.
— Благодарю всех вас.
Джеффри выпрямился. Улыбка на его лице несколько потускнела.
— Сегодня у нас радостный день, и не будем портить его. Но завтра вы, миледи, должны указать нам этого человека. Мы укоротим его длинный язык.
— Аймер уже достаточно навел на него страху, забудем о нем.
— Как пожелаете, мадам.
Джоселин вдохнула тонкий аромат фиалок. Думала ли она еще недавно, что встретит новую весну. Ведь зима была такой бурной событиями и нескончаемой.
Джеффри услужливо приподнял полог шатра, а Роберт под руку ввел ее внутрь. Полог закрылся, создавая атмосферу уюта и покоя.
Джоселин огляделась. На маленьком столике поместился кувшин с вином, два серебряных кубка, блюдо со свежим хлебом и кусками овечьего сыра. И везде, во всех углах, в горшочках и плошках с водой были букеты фиалок.
Слезы чуть снова не полились у нее из глаз.
— Они это сделали ради вас, Роберт!
Он ласково обнял Джоселин, заглянул ей в лицо.
— Нет, мадам. Они постарались так из-за любви к своей госпоже.
С минуту они молчали, наслаждаясь зрелищем друг друга, словно вкушали волшебный напиток.
— Я боюсь дотрагиваться до тебя. Вдруг ты исчезнешь, растаешь как дым, и я схвачусь за пустоту. Или окажется, что я спал, и ты мне пригрезилась во сне.
— О, Роберт! Я так тосковала по тебе. Мне казалось, что я уже больше не живу на свете.
После ее признания он все-таки решился и поцеловал ее — страстно, жадно. Он прижал ее так крепко, что она словно стала частью его самого, слилась с ним сквозь одежду, доспехи, кольчугу. Со вздохом вожделения он поднял ее на руки и унес в задернутый занавесом угол, где располагалось ложе.
Джоселин сбросила плащ — он тоже, — потом сдернула шерстяной жилет. Роберт наклонился, и она помогла ему избавиться от лат, наплечников, нарукавников и кольчуги. Все это стальной грудой свалилось на покрытый ковром пол и осталось лежать там, мерцая.
Они раздевались без слов. Руки подчинялись желанию, которое обуревало их. Роберт приподнял подол ее платья и продел ее голову через вырез и отбросил платье в сторону. На ней осталась только нижняя сорочка. Он трогал пальцами ее тело сквозь тонкую ткань, осыпал бешеными поцелуями, будто все еще убеждая себя, что она существо из плоти и крови, а не призрак. Затем и эта последняя одежда спала с нее, и он обнял Джоселин уже совсем обнаженную, заставляя ее трепетать, стонать от тянущей боли в груди и в низу живота, от напряженного предвкушения их полного слияния.
Никогда прежде Джоселин так не жаждала стать частью его, слиться с ним воедино. Она распутала завязки на его панталонах и с облегчением обнаружила, что он готов к любви так же, как и она.
Снова и снова он целовал ее, прижал к кровати, навалившись на нее тяжелым своим телом, руки его торопливо ласкали ее.
Джоселин раскинула ноги, согнула колени. Будучи не в силах терпеть, он, не мешкая, вошел в нее, заполнив собой мучившую ее пустоту самым простым, но и самым естественным и совершенным способом.
Она выгнулась под ним, содрогаясь от наслаждения. Роберт погрузился лицом в ее волосы, схватил за плечи и продолжил бешеную скачку на ней, опустошая себя в ее лоно.
Наконец они затихли. Только их тяжелое дыхание нарушало тишину. Сердца их бились совсем рядом и словно касались друг друга.
Роберт первым нарушил молчание:
— Почему все на этом свете кажется мне неважным, когда я с тобой?
Джоселин прикрыла глаза, глубоко вздохнула. Его слова были не менее приятны, чем его ласка.
— Потому что так оно и есть. Ничего нет ценнее этих мгновений. — Она обвила руками его голову. — Но пусть они еще продлятся… Хоть еще немного.
Он со стоном, похожим на рычание, упал на спину рядом с ней, а ее вздернул вверх и положил на себя.
— Когда я увидел тебя сегодня, то решил, что сошел с ума. Ты так часто являлась по ночам в моих снах, а тут это случилось при свете дня. Я все время проклинал и себя — за свое неразумие, — и судьбу, разлучившую нас. Но я не опасался за твою жизнь, зная, что ты с братом. Что ты имела в виду, Джоселин, когда сказала, что Аймер спас тебя от смерти?
Излить душу Роберту, рассказать ему о том, как Брайан держал ее взаперти и травил сонными порошками — какое это было облегчение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125