Хитрый лис Монтегью предусмотрительно пробил колодец в укромном уголке холла, чтобы черпать оттуда свежую воду из подземного источника в случае продолжительной осады. Что ж, теперь мы попьем вволю этой водицы.
С грустью он подумал, что холл не так велик, как казался ему в детстве, когда отец увозил его отсюда навсегда. За прошедшие годы Роберт повидал и королевские дворцы, и роскошные резиденции церковных владык. Белавур уступал им и по размеру, и по убранству, но каждый камень этих стен, закопченных после недавнего сражения, был ему дорог.
Здесь все принадлежало ему по праву наследования и напоминало о богатстве и славе нормандского рода де Ленгли, чья власть еще не так давно распространялась по обоим берегам Пролива.
Отец Роберта отыскал возвышенное место на крепком утесе и построил на этом незыблемом фундаменте Белавур. Он верил, что замок устоит от нападения врагов даже в его отсутствие, когда ему пришлось защищать другие свои владения на французской стороне Пролива, и надеялся, что сын его и сыновья его сына сохранят фамильную крепость в неприкосновенности.
Когда-то в просторном холле малолетним мальчишкой Роберт играл в войну и был рад, что Белавур завещан ему, а главный титул и обширные поместья в Нормандии, как майорат, перейдут к старшему брату.
Но Джордан де Ленгли внезапно умер, и ходили слухи, что какие-то злодеи отравили его. Вскоре нормандская земля запылала пожаром, когда стая хищников под предводительством Генри Анжу вздумала поживиться сочными яблоками Северной Франции, ее пышными красотками и нагулявшим жир скотом.
Роберт пересек Пролив и стоял по правую руку от отца в сражении при Анджевине. Чем оно кончилось? Гибелью отца, поражением, долгим бегством от вражьей стаи, взрослением, рождением сына Адама, его трагической смертью и вот теперь возвращением блудного сына под отчий кров.
Роберт потерял трех воинов при штурме замка, но самозванцу Монтегью понадобится уложить сотню трупов, чтобы вернуться в эти каменные покои.
Долгие годы уже длится война за английскую корону и за владения в Нормандии. За это время Роберт смог отомстить и за подлое убийство старшего брата Джордана, и за гибель отца и приобрести опыт полководца. Сам король Стефан назвал его Нормандским Львом, но не прислал ни пенни денег, ни одного корабля с припасами и ни одного полка для подкрепления, когда Генрих Анжу и его наемные дьяволы загнали Роберта с шестью оставшимися уцелевшими воинами в заброшенный монастырь на пустынных землях.
Празднуя удачу, они подожгли приют монахов. Как же они плясали от радости, видя, что Нормандский Лев сгорает живьем, а черный дым, в который обратилась его бренная оболочка, разносит по небу ветер.
Однако огонь не смог пожрать его. Укрывшись на верхушке окутанной дымом колокольни, когда языки пламени лизали его подошвы, а искры поджигали волосы, Роберт наблюдал сверху их дьявольскую радость и молился. Но не о своем спасении. Он просил Господа о возмездии.
В жутком зловонии пожарища он с наступлением темноты покинул это проклятое место. Обгоревший труп одного из своих воинов Роберт выдал за свое мертвое тело и тем обманул упившихся до бессознательного состояния врагов. Два его воина уцелели после того пожара — Джеффри и Аймер. Они и сопровождали его в дальнейших странствиях по занятым врагами землям — три обугленных скелета, от которых шарахались суеверные крестьяне.
Но вскоре его разбитое войско, разбежавшееся по лесам Франции, собралось вновь, будто волчья стая, почуявшая, что вожак жив и опять готов оскалить клыки.
То было плохое время. Может быть, самое трудное в его жизни. Жестокая простуда лишила жизни его сынишку Адама. Всего четыре года прожил малыш на свете.
Два дня беспамятства, и мальчика не стало.
Когда Роберт похоронил его и припал лицом к холмику холодной земли, в то время как его охранники встревожено озирались — не выскочит ли из леса свора анжуйских гончих, — в тот день все для него было кончено в Нормандии.
С остатком своего войска он пересек Пролив, повинуясь зову родины, прозвучавшему в его душе. Роберт не отрекся от клятвы рассчитаться с Генри Анжуйским, но теперь, захватив Белавур, он хотя бы обрел в войне с ним надежный тыл.
И по каким правилам будет вестись эта война — будет решать он сам, Роберт де Ленгли, владетель Белавура.
На какой-то момент Роберту показалось, что каменные стены ожили, что от них отражаются голоса его матери и отца, слуг и друзей детства.
Образ матери представлялся ему смутно. Она отошла в мир иной, когда он был слишком мал, чтобы горевать об этой потере. Ласка и забота нянюшек заменили ему материнскую любовь. Но в их бесхитростных рассказах она представала чуть ли не святой. Да и суровые, вооруженные до зубов мужчины, охранявшие Белавур, отзывались о ней с почтением. Как бы он хотел вернуть в родной дом то теплое дыхание, тот воздух, пронизанный добротой и уютом, который запомнился ему с детства! Как доброжелательно были настроены друг к другу все живущие в поместье — и слуги, и господа. Но много воды утекло под мостом, и рана, нанесенная безжалостным временем, вряд ли когда-нибудь заживет.
Пятилетнему малышу, каким он был тогда, Англия казалась райским садом. Внутри окружавших его замковых стен всегда было мирно и солнечно, а за пределами его детского мира царила тьма. Там лилась кровь и правили дьявольские силы, но они не смели переступить заветную черту. Ему тогда ничего не было известно о грязных сговорах, о сплошных предательствах, о том, что присяга сюзерену уже стоит меньше, чем подачка нищему у церковной паперти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125