Она шагнула вперед и властно вытянула руку.
— Отдайте мне кинжал! Если вы хотели чем-то раздразнить моего отца, то, по-моему, в этом уже преуспели. Моей сестре хватит сегодняшних переживаний вперед на долгие годы. И мне, кстати, тоже.
К ее удивлению, он согласно кивнул.
— Вероятно, вы правы. Призраки прошлого слишком назойливы. Настала пора дать им пинка под зад, чтобы они убрались вновь на тинистое дно, где им и место.
Когда Джоселин брала из его рук кинжал, небывалое чувство облегчения охватило ее. Разумеется, она не верила, что он убьет Аделизу. Ни один мужчина, будучи в своем уме, не поднимет руку на подобное воплощение красоты. Но все же, все же он был близок к совершению безумного поступка.
— Успокойся, Аделиза, — твердила она захлебывающейся в истерических рыданиях сестре.
Аделиза, задыхаясь, глотала слезы, но все же старалась гордо вскидывать головку, чтобы показать этому чудовищу, что она его не боится.
Джоселин натянула ее волосы и аккуратно срезала небольшую прядь. Серебряный локон поддался отточенной стали, словно мягкое, растопленное в тепле масло.
— Получите то, что вы хотели, сэр Роберт. Конечно, наш отец узнает волосы Аделизы. А теперь позвольте нам удалиться.
Де Ленгли разжал свою железную хватку, и Аделиза грудью упала на стол.
— Вы чудовище! Чудовище! — вырывались из ее уст дерзкие восклицания. Более сильных ругательств она не знала. Ее уши не воспринимали грубости, которые позволяли себе ее отец и брат. — Пусть не будет у вас потомства! Сгорите вы в адском пламени! — выкрикивала она.
— Зачем предсказывать то, что уже в прошлом? Я один как перст, а за моей спиной пепелище. То, что я пока еще существую, больше всего огорчает герцога Генри Анжу и его прихвостней. Да и родитель ваш расстроится, когда получит послание с сувениром от покойника.
Ему не надо было оглядываться, чтобы убедиться в присутствии верного сэра Джеффри. Поэтому он бросил через плечо:
— Отведи женщину в ее покои. Пусть посидит под замком и погадает, что еще может сотворить с ней ее тюремщик.
Джеффри с готовностью исполнил приказ хозяина и повел, вернее, понес обессилевшую Аделизу к лестнице.
— Крепитесь, леди! Шаг… еще один. Я принесу вам наверх вина для подкрепления. А служанка вас разденет и уложит в кровать.
Джоселин растерянным взглядом проводила удаляющуюся наверх сестру.
Де Ленгли явно ожидал, когда она обернется к нему, и наконец дождался…
Их глаза встретились в безмолвном поединке. Только сейчас до ее сознания дошло, что она по-прежнему держит в руке обнаженный кинжал. Вряд ли он опасается выпада с ее стороны. Они оба уже один раз убедились, что ее воинственность ни к чему не приведет.
Она возвратила ему оружие.
Вдруг ей вспомнилось, что он сейчас в горе из-за смертельной раны своего друга. Как сказал сэр Джеффри, милорд в своей жизни терял многое, а приобретал малое. Джоселин почувствовала к нему почти материнское сострадание. Она была готова все ему простить.
— Забудьте проклятие Аделизы, милорд. Она искренне любит отца. Вы ее слишком напугали, а даже кролик способен в страхе нападать на того, кто ему угрожает.
Де Ленгли молча принял от нее кинжал, но усмешка на его лице не позволила Джоселин увериться, что состоялось окончательное примирение.
— Я не думаю, что вы были способны ранить ее, сэр. Даже царапнуть женскую кожу кинжалом — это не в ваших правилах. Но только не играйте со мной и с нею, как кот с мышью. Когда вы в гневе, милорд, то становитесь отвратительным.
— Согласен. Многие мне это говорили. Ярость, которая накатывала на Роберта, вдруг стихла. Джоселин поняла, что он до предела измотан и недавним сражением, и многими предшествующими бессонными ночами.
— Когда вы за последние дни отдыхали, милорд? — сочувственно спросила она.
— За пять лет — ни разу, — искренне ответил он.
— Так лягте в постель. Солнце совершит свой путь по небу, закатится и взойдет снова, и ничто не изменится за эти часы. Моему отцу с его войском ничего не остается, как разбить лагерь на лужайке под стенами крепости и переночевать в холоде.
Де Ленгли сонно помахал головой.
— Нет, нет, мадам. Я должен присмотреть за тем, как ваши женщины ухаживают за ранеными. Аймер Брайвел! Он ведь держал ворота открытыми из последних сил, когда я брал штурмом ваш замок… пока не подоспел Джеффри… Я не могу оставить его умирать здесь.
— Вам очень дорог этот человек?
— Он был со мной, когда та церковь в Нормандии горела… и уши у нас поджаривались, как ломти бекона на сковороде… А потом… потом…
Он повертел в руках отданный ему Джоселин кинжал, как бы любуясь отблесками остро отточенного лезвия. Для женщины это было, конечно, оружие, но для мужчины лишь игрушка.
— Потом… мы прошли через ад, мадам. Он мог покинуть меня, предать и тогда был бы обеспечен до старости, но так не поступил. Это… связывает мужчину с мужчиной цепью, крепче, чем… Вы, женщины, не способны на подобную верность.
Столько страдания было в его голосе, что Джоселин захотелось как-то утешить его.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы ваш друг выжил…
Роберт засыпал на ее глазах.
— Простите меня, мадам, за грубость. Это дьявол повелевал мною… И передайте сестре, чтобы она меня тоже простила… Я пугал ее, был с нею жесток, чрезмерно жесток… Я раскаиваюсь. То был не я, а другой человек.
— Я понимаю, — мягко сказала Джоселин, не убежденная, что он тут же вновь не превратится в свирепого Нормандского Льва. Слишком часто с ним происходили подобные метаморфозы.
Она решила заняться раненым, как обещала. Но ее задержал его резкий окрик.
— Постойте!
Джоселин обернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125