За несколько лет, прошедших в военных походах, Пэн не раз мысленно возвращался к предстоящей свадьбе. Потеряв счет сражениям, засыпая каждую ночь под убогими навесами, протекавшими в дождь, он с нетерпением ждал, когда представится возможность вернуться домой.
Сначала все выглядело как потрясающее приключение. Потом многие товарищи погибли в боях, а он устал от крови и ожидания смерти. Пэн затосковал по уютной постели, по теплу женской груди, на которую мог бы положить свою тяжелую голову. От ухода с войны домой его удерживала только преданность королю и желание защищать младшего брата, Адама, также участвовавшего в этом походе. После гибели Адама от сарацинского меча, Пэн вновь пристрастился к битвам. Заметив это, король Ричард предложил ему все-таки вернуться домой, пережить потерю в родных стенах и начать готовиться к свадьбе. Пэн немедля уехал и через некоторое время, немного оправившись от горя, послал сообщение семье невесты о своем намерении жениться.
Он предвкушал, надеялся, что будущая жена окажется воплощением всех его желаний: пухленькая, сильная женщина, которую он не раздавит случайно в постели и чья полная грудь станет для него удобной подушкой в холодные зимние ночи.
– Ох-х…
Стон прервал мысли Пэна. Невеста приходила в себя – возможно, этому поспособствовал прохладный ветер. Когда она подняла голову и взглянула на него, чуть приоткрыв глаза, он решил чуть приподнять ее для удобства, но она по-прежнему не могла согнуться.
Разобраться, в чем причина, он не успел – Эвелин начала извиваться в его руках. Картина получилась довольно забавная: по одной руке бьется голова, по другой – нижняя часть ног. Середина как была каменной, так и осталась.
– Дайте мне встать, прошу вас! – взмолилась она, еле дыша и, похоже, чувствуя себя опозоренной.
Пэн, дабы успокоить, ободряюще улыбнулся ей и сказал:
– Отдыхай.
После тихого указания новоиспеченного супруга Эвелин перестала брыкаться. Точно определить его состояние она не могла, однако злости в его голосе не было слышно. Возможно, его озадачил хаос, в который она превратила венчание. Эвелин с ужасом сообразила, что не следит за лицом, и тут же снова втянула щеки. Она взглянула через плечо на Пэна и увидела, что свадебная процессия движется следом на значительном расстоянии. Несмотря на столь обременительный груз в руках, Пэн шел быстро, с каждым шагом отдаляясь от остальных. Эвелин печально вздохнула. Ей было так стыдно за все! Вдобавок мужу пришлось нести огромную тяжесть бог знает сколько, и путь явно был длиннее, чем тот лестничный пролет, по которому нес ее Уэрин.
– Прошу вас, милорд, – попросила Эвелин, рискнув расслабить щеки, – опустите меня, ради вашего здоровья! Я слишком тяжелая, чтобы… – Она запнулась.
Резко остановившись, Пэн уставился на нее с заметным удивлением в глазах и расхохотался. Затем, покачав головой, сказал:
– Что может случиться, если я несу такое перышко? Ух, женщины! – В последние слова была вложена особенная доля раздражения.
Он продолжил идти, не обращая, судя по всему, никакого внимания на то, что она еще гуще покраснела. Уж чем-чем, а перышком Эвелин точно не могла себя назвать, но, как бы то ни было, от протестов пришлось воздержаться.
Как же хорошо было вновь очутиться в главной башне замка, но еще лучше она себя почувствовала, когда ее усадили наконец на маленькую скамейку. Эвелин тут же принялась расправлять юбки, изо всех сил избегая взгляда супруга, севшего рядом с ней. Она жутко разволновалась, не знала, куда деться… Спасением для нее стал момент, когда распахнулась входная дверь и зал начал заполняться людьми.
Леди Стротон, державшаяся во главе толпы, быстрыми шагами направилась к Эвелин.
– Ах, дорогая, с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила она. – Пришла в себя?
– Да…
– Выглядишь гораздо лучше. – Слова принадлежали женщине, вставшей за спиной леди Марджери. Очевидно, это была мать Пэна.
– Да, действительно. – Подойдя к дочери, лорд Стротон в своей мужской манере потрепал ее по плечу.
Затем он покачал головой и обратился к человеку, очень похожему на Пэна, только лет на двадцать старше:
– Очень неприятная ситуация. Эвелин ни разу в жизни не падала в обморок! Должно быть, это все нервы.
Эвелин закрыла глаза, мечтая о том, чтобы все (пожалуйста!) сели за столы и забыли о происшедшем. Стыд и чувство неловкости грозили вызвать очередной обморок.
– А я совершенно уверена, что всему виной нервы. Эвелин открыла глаза и увидела женщину примерно того же возраста, что ее мать, со светлыми седеющими волосами и приятным лицом.
– Да, тетя Хелен права, – подхватила стройная белокурая девушка, пришедшая вместе с ней. – У моей кузины было то же самое: крепкая, сильная женщина, никаких обмороков… пока не забеременела. От малейшего шороха падала без чувств.
– Диаманда! – потрясенно воскликнула тетя Хелен.
– Нет, я не имела в виду, что леди Эвелин… Конечно, у нее сейчас не может быть ребенка, – забормотала Диаманда и, покрывшись густым румянцем, выглядела страшно напуганной оттого, что ее слова были так восприняты. – Я только хотела сказать, что это напряжение, когда вынашиваешь… похоже на свадебные переживания и… – Она притихла, беспомощно озираясь по сторонам, ловя на себе ошеломленные взгляды присутствующих. В ее глазах читалось непреодолимое желание побыстрее раствориться в воздухе.
Эвелин, как никому другому, было знакомо такое ощущение, и она почувствовала жалость к бедной девушке. Она знала, насколько тяжело неожиданно оказаться в центре внимания, совершив какую-либо оплошность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77