Ройс опустил над ней полог, затем открыл дверь.
— Добрый вечер, хороший человек, — услышала Кьяра приветливый мужской голос. — Я принес, что требовали.
Почти сразу после этих слов по комнате поплыл запах жареного мяса, послышался стук деревянных ложек и мисок. А еще девушке показалось, будто в комнату втащили что-то тяжелое. До нее донесся плеск. Интересно, что их ждет на ужин, об одной мысли о котором подводило живот и рот наполнялся слюной?
Спустя несколько минут хозяин удалился, пожелав Ройсу приятного пребывания в гостинице и отменного аппетита, и Кьяра услышала, как щелкнула щеколда на двери.
Выбравшись из-под кровати, девушка чуть не закричала от восторга: в комнате стояла лохань с горячей водой, от которой шел пар!
Но ее восторг сменился недоумением, когда она встретилась взглядом с Рейсом.
— Вы так продрогли сегодня, — извиняющимся тоном сказал он, — и я испугался за ваше здоровье. Поэтому велел хозяину…
Девушка отвела глаза от его напряженного лица и оглядела комнату. Дверь заперта, окно наглухо закрыто ставнями. Им предстоит провести в этом замкнутом мирке один на один несколько дней.
Не видя никого и ничего, кроме друг друга.
Глава 12
Ройс готов был дать голову на отсечение, что отчетливо слышит звук каждой капли, стекающей с ее тела.
Сидя на табуретке у очага спиной к Кьяре, сжав зубы так, что болели челюсти, он держал в руке поднос с едой, не притрагиваясь к ней, и беседовал сам с собой, стараясь не обращать внимания на то, что происходит позади него.
Пожалуй, напрасно он заставил хозяина втащить сюда эту огромную лохань, ибо его чувства и без того подвергаются слишком тяжелому испытанию. Нужно было пощадить ее стыдливость. И себя тоже.
Комната, в которой еще минуту назад было прохладно, показалась ему неимоверно душной.
От всплесков воды, омывающей ее обнаженное тело, от ее невольных вздохов у него начинала кружиться голова. Им овладело непреодолимое желание обернуться, вскочить, зашагать по комнате. Взглянуть на Кьяру хоть одним глазком.
Схватив с подноса кусок жареного мяса, Ройс вцепился в него зубами. Ведь целый день они ничего не ели!
И все же, наверное, лучше это искушение водой, нежели то, какому он бы мог подвергнуться, если бы она стала промывать его раны, касаться тела. Приход хозяина с этой чертовой лоханью избавил его от более сильных страданий.
Обгладывая баранью кость, он вернулся мыслями к тому, что увидел в ее глазах, когда, скинув тунику, повернулся к ней. Она не сумела скрыть удивления, волнения, даже возбуждения, которое, несомненно, почувствовала, ощутив рядом с собой обнаженную мужскую плоть. И это тотчас же передалось ему, и он вспомнил короткое мгновение их близости в замке у Баярда.
Вспомнил недозволенную страсть, которую он… они испытали и которой не должны позволить возобладать над ними. А теперь здесь… опять… О Боже!
— Ройс!
Он чуть не подавился.
— Да?
— Вы можете… Дайте, пожалуйста, чем-нибудь вытереться.
Она говорит, казалось бы, о самых простых вещах, но отчего голос ее так дрожит?
Он скосил глаза влево, туда, где на столе лежали чистые куски полотна. Почему Кьяра раньше не подумала, черт возьми, о том, что после мытья нужно обтереться?
— Конечно. Сейчас, — произнес Ройс таким тоном, словно ему приходилось чуть ли не каждый день подавать простыни юным обнаженным принцессам, плескавшимся в воде в пяти шагах от него.
Отставив поднос, он встал, подошел к столу и, отвернувшись, кинул большой кусок полотна на пол возле лохани. Затем ненадолго замешкался — ноги не шли. Ройсу неистово захотелось взглянуть на нее. Но, подавив свои желания, он вернулся на прежнее место.
Послышался сильный всплеск. Потом шепот:
— Спасибо.
— Не стоит благодарности.
Ройс неотрывно смотрел в огонь, капли пота блестели на висках, на лбу, на груди.
Ни одна из рубашек, взятых у конюхов, разумеется, не подошла ему — все были малы. Он отдаст их Кьяре, а для себя подыщет что-нибудь другое. Принцесса, конечно, не привыкла к такой грубой одежде, но что поделаешь?
Он вздрогнул, представив, как она натягивает рубашку на свое обнаженное тело, как та прилегает к нему, будоражит своей шершавостью ее грудь, соски, и те твердеют, как вчера ночью под его пальцами. Но то длилось одно мгновение и больше не повторится. Не должно повториться.
Опять плеск воды, шлепанье босых ног, шелест полотна. Он сидел, боясь пошевелиться, боясь вздохнуть, ибо вздох мог выдать волнение, и тогда… Тогда ничто не остановило бы его — он подхватил бы Кьяру на руки и опустил на широкую постель, не говоря ни слова.
— Ройс! — услышал он ее шепот и очнулся.
— Что?
Она замялась и немного погодя спросила:
— Но что мне надеть? Ведь все вещи остались…
Он махнул рукой:
— Там, посмотрите, что подойдет.
Вновь шлепанье босых ног, шелест материи. Как она управляется своими перевязанными руками? Но не может же он предложить помощь? А так хотел бы… Если она сумела сама раздеться, сумеет и одеться. Нужно только снова перевязать ей ладони сухими тряпками.
Сзади послышался вздох разочарования:
— Здесь ничего не подойдет. Все они…
Так он и знал. Пожав плечами, он устремил взгляд к потолку. Мало того, что ему предстоит провести наедине с этой девушкой в запертой комнате несколько дней, она еще будет все это время голая, как праматерь Ева!
— Рискну завтра утром сходить на рынок и куплю там что-нибудь для нас обоих, — сказал он. — А сегодня… уж как-нибудь. Тут хватит одеял.
С облегчением рыцарь услышал, как Кьяра, воспользовавшись его советом, протопала к постели. Когда же она примется за еду?
Прошла целая вечность, прежде чем до него вновь донесся ее голос, расслабленный и умиротворенный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86