С наступлением темноты ее послали обойти комнаты и зажечь лампады и свечи, установленные на каменных выступах стен. Селине выдали по кусочку кремня и железа, но она понятия не имела, как ими пользоваться.
Первая же ее попытка закончилась тем, что кремень полетел в одну сторону, а железо — в другую, что вызвало гомерический хохот у обычно угрюмой Иоланды. В конце концов женщина смягчилась и дала Селине небольшой факел. Теперь ее глаза были красны и все еще слезились от разъевшего их дыма.
К полуночи, когда она думала уже отправиться спать, ей велели идти на кухню и помогать печь хлебы и жарить куски мяса для завтрашней трапезы.
Наконец-то удалось продемонстрировать настоящее мастерство! Не зря же она училась у первоклассных поваров, а потом полтора года управляла одним из самых изысканных ресторанчиков Чикаго. Посетители обожали хрустящую корочку ее выпечки. Во всех газетах писали о ней, но она бросила ресторанчик и подалась в манекенщицы.
Селина вертелась на кровати, пытаясь улечься поудобнее, и издавала жалобные стоны. Она терла икры и смеялась, чтобы не разрыдаться. Это действительно было бы смешно, если бы не было так ужасно. Золушка наоборот, принцесса, превратившаяся в служанку.
Только теперь она поняла, как привыкла к праздной жизни в окружении людей, которые избавляли ее от малейших жизненных неудобств.
Сегодняшнее испытание имело и положительную сторону: Гастон отправился спать в свою спальню, где во время пребывания в замке ночевал король. Селине отвели маленькую комнатку наверху. Она надеялась, что благодаря большому расстоянию между их комнатами и в связи с ее поздними возвращениями после выполнения обязанностей служанки грубиян муж не часто будет докучать ей.
Более того, ее нынешняя обитель находилась совсем недалеко от комнаты, где спал Гастон в ту ночь, когда она оказалась в замке. Если она права и вернуться домой она сможет тем же путем, который привел ее сюда, то до «окна надежды», как она стала мысленно называть его, было всего несколько шагов.
Она плотнее завернулась в тяжелое шерстяное одеяло и вздохнула. Впрочем, комнатка не так уж плоха. В очаге попыхивает огонь, а домотканые простыни уютно обволакивают обнаженное тело.
Когда повариха привела ее сюда, Селина спросила насчет ночной рубашки, но недоуменный взгляд женщины сказал ей, что она вновь чуть не сделала ошибку. Похоже, в средние века у людей была дубленая кожа. Слишком усталая, чтобы обсуждать эту проблему, и не желая ложиться в грязном платье, она разделась донага и сбросила красные шелковые башмачки.
Ей вспомнилась детская сказка «Волшебник из страны Оз». Может быть, ей надо три раза повернуться на каблуках и сказать: «Нет места лучше дома»? Воспоминание рассмешило ее, и она хохотала, пока не заболели бока.
Но она все-таки попробовала.
В душе смеясь над собой, поворачивалась то в одну, то в другую сторону, снова и снова повторяя заветные слова, пока глаза ее не начали слипаться и сон не свалил ее.
Селине показалось, что она спала всего несколько минут, когда ее разбудили, тряся за плечо. Приоткрыв один глаз, она увидела, что дрова в очаге догорели, и поняла, что прошло немало времени.
— Нет! — простонала она, поворачиваясь и кладя на голову подушку. — Пожалуйста… еще… поспать.
Она снова почувствовала прикосновение чьей-то руки. Кто-то щекотал ее голое плечо. Крупная мужская рука.
— Время просыпаться, моя ненаглядная супруга! — громко произнес знакомый голос. — Ваши многочисленные обязанности ждут вас.
Селина с удивленным возгласом села в постели, слишком поздно вспомнив, что ложилась спать без всего. Она задохнулась и одним движением натянула простыню до подбородка. Правда, у Гастона, стоявшего около кровати, было достаточно времени, чтобы рассмотреть все в подробностях.
— Что… что… — бормотала она. — Что вы делаете в моей комнате?
Он улыбнулся. Медленно, лениво.
— Вы уже не первый раз задаете мне один и тот же вопрос, Кристиана. И мой ответ не блещет разнообразием: это моя комната. Весь замок принадлежит мне.
Их взоры встретились. Его спокойный, твердый голос, интонация, с которой было сказано «весь», заставили ее напрячься. В свете гаснущих углей очага его резкие черты приобрели мягкий, золотистый оттенок, но что таилось в глубине его глаз, понять было невозможно. Селина дрожала, убеждая себя, что причина в страшном холоде, царящем в комнате.
— Я не это имела в виду… Я…
Не говоря ни слова, он присел на край кровати. Она с трудом удержала порыв броситься прочь — он казался огромным, в черном в обтяжку колете сливающийся с окружающей тьмой. Одежда подчеркивала ширину его груди и массивность бицепсов. Сверху была накинута безрукавка с вышитой на груди эмблемой — приготовившийся к прыжку лев. Застегнутый массивной пряжкой на шее плащ с подкладкой из серебристого меха спускался с могучих плеч.
Селина не спускала глаз с этого пятна на его открытой шее: гладкая смуглая кожа и металлические кольца пряжки… По ее телу побежали мурашки, как будто внезапный ливень простучал каплями от шеи до пят.
— Я… не ждала вас, — запинаясь пробормотала она. — Я думала… вы назначили Иоланду и вашего оруженосца следить за моей работой.
— Я посчитал, что и мне не грех проявлять интерес к вашим делам.
Селине очень не понравилось, как он сказал эту фразу. Еще ей не понравилось ощущение абсолютной беззащитности под этой белой простыней. И уж совсем странным показалось чувство, с которым она разглядывала кисти его рук, покоившихся на кровати. Он положил их по обе стороны тела, руки в черных кожаных перчатках, под цвет плаща.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114