Что так же бессмысленно, как пытаться соединить масло с водой.
Или порох с огнем.
Она не успела продумать пути отступления, так как была атакована одним из собравшихся здесь заговорщиков.
– Дитя мое, как я рада, что вы согласились присоединиться к нам!
Герцогиня, разбив неловковое молчание, шла к ней с вытянутыми руками и теплой улыбкой, которая удивительнейшим образом согревала ее холодноватые серебристо-серые глаза.
– Мне очень жаль, что мы с вами не познакомились раньше. Я мать Макса. Меня зовут Пейдж. – Обеими руками она пожала руку Мари. – Насколько я понимаю, это вас я должна благодарить за сына. Вы спасли ему жизнь. Я очень благодарна вам. Восхищаюсь вашим бесстрашием.
– Нет... что вы... – запротестовала Мари. Она никак не могла взять в толк, отчего все вокруг приписывают ей качества, которые никогда не были присущи ей. Ведь отнюдь не отвага двигала ею тогда; напротив, полнейшая паника обуяла ее.
– Пустяки, – пролепетала она. Лорд Джулиан засмеялся.
– Я бы так не сказал, мадемуазель. – Он прошел к двери размеренными шагами, словно по памяти находя дорогу. – Макс, конечно, бывает иногда невыносим в своей серьезности и учености, но он все-таки кое-что да значит для нас. Наверное, мы просто привыкли к нему.
– Ну спасибо, – проворчал Макс.
Лорд Джулиан, не удостоив вниманием эту реплику, с проказливой улыбкой на лице взял ее другую руку.
– Позвольте представиться. – Он галантно поклонился Мари. – Лорд Джулиан д'Авенант к вашим услугам. А вы та очаровательная, блестящая Мари Николь ле Бон, о которой мы так много слышали. Должен признаться, мне изрядно досаждает факт, что два моих братца не оставили мне никаких шансов, завладев сердцами восхитительнейших дам. – С этими словами он поцеловал ей руку.
Мари почувствовала, что краснеет. Ей не доводилось слышать столь лестных слов в свой адрес. Даже от Макса. Ашиана улыбнулась:
– Спасибо, Джулиан.
Оставив их, она направилась через комнату к мужу.
Характеристика, данная лордом Джулианом, показалась Мари довольно спорной – особенно тезис о ее очаровании. Он называет ее очаровательной, восхитительной, не видя ее? Но она не стала возражать. Были другие, гораздо более важные вещи, о которых ей хотелось сказать ему.
– Лорд Джулиан, я искренне сожалею о случившемся с вами. Если можете, простите меня...
– Вам не за что извиняться, – прервал он ее. – Я не имею к вам претензий. – Просунув ее руку под свой локоть, он провел ее в гостиную. – И прошу вас, называйте меня просто Джулианом.
Она изумленно смотрела на него. Как может быть он таким радушным, как вообще может выносить ее присутствие, когда ее дьявольское изобретение отняло у него все – зрение, корабль, команду?
Зато его брат помнит об этом.
– Мадемуазель ле Бон, – заговорила герцогиня, – Макс рассказал нам, что военные воспользовались вашим химическим соединением без вашего ведома. Поэтому мы ни в чем не виним вас. Вы сами пострадали из-за него. Мне печально думать о том, что вы лишились дома, потеряли сестру. Примите мои соболезнования.
Мари бросила быстрый взгляд на Макса, раздосадованная, что он так много рассказал о ней родным. Она не привыкла делиться с кем-либо своей болью. Подобные чувства она всегда предпочитала держать при себе.
Как, впрочем, любые свои чувства.
– Вы не несете ответственности за то, как французский флот распорядился вашим изобретением, – подхватил Джулиан. – Мадемуазель, мы оба – и я и вы – стали жертвами в этой игре. Жертвами обстоятельств, которые выше нас.
– Вы очень добры, – тихо ответила Мари, переводя взгляд с Джулиана на герцогиню. – Спасибо вам.
– Ну что вы, мадемуазель, – возразил Джулиан. – Дело не в доброте. Просто я не умею долго сожалеть о чем-либо, как и злиться на кого-либо.
Герцогиня заняла свое место на диване, а Джулиан продолжал стоять рядом с Мари, улыбаясь.
И она вдруг обнаружила, что улыбается тоже. Пусть похвала его явно преувеличенна – если бы он мог видеть ее, он вряд проявил бы такую обходительность, – но он, однако... весьма обаятелен.
Макс кашлянул:
– Джул, пора бы тебе уже оставить ее.
Джулиан язвительно хмыкнул.
– Вот, пожалуйста, разве не говорил я вам, что он бывает невыносим?
С этими словами он, осторожно ступая, провел ее к креслу, стоявшему в дальнем от Макса углу.
После чего прошел к своему, стоявшему посредине комнаты.
– Доктор Вебстер, пора приступать, – сказал он с нетерпеливым жестом. На его лице снова мелькнула проказливая усмешка. – Думаете, легко так долго не видеть женщин и корабли?
Саксон задернул шторы на окнах, Ашиана зажгла лампы. В комнате воцарилась тишина. Доктор вытащил из своего черного саквояжа ножницы, склонился над Джулианом и надрезал повязку.
Медленно и осторожно снимал он ее, сматывая в клубок узкую полоску белого льна, которой, казалось, не будет конца. Мари почувствовала, как внутри у нее все сжалось. И поняла, что испытывает то же чувство, которое испытывал каждый, кто находился сейчас здесь. Надежду.
Она ощущала себя частью их. И это было непостижимо.
Как непостижимой была и атмосфера любви, наполнявшая этот дом; она ощущала ее почти физически. Вот лорд Саксон и Ашиана, они стоят, прижавшись друг к другу, его рука обнимает ее плечо; герцогиня, ее лицо полно тревожного ожидания и боли, когда она смотрит на доктора, снимающего повязку с глаз ее сына; вот сам Джулиан – обаятельный, мужественный, не унывающий Джулиан.
Как добры они все, как заботливы друг к другу. Да ведь они замечательные люди.
Она украдкой взглянула на Макса. Он не заметил ее взгляда, неотрывно глядя на брата, его серые глаза потемнели – тревожное ожидание и надежда сквозили в них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124