– Я ни на секунду не сомневалась, что мы сегодня будем праздновать его выздоровление! Господа, как же он теперь... как он сможет... – Она встала, не в силах справиться со слезами. – Извините, дети, я оставлю вас.
Она поспешно удалилась. Ашиана, обменявшись взглядом с мужем, вышла за ней.
И Мари осталась с лордом Саксоном... и Максом. Она вдруг почувствовала себя неловко и неуютно и поднялась, чтобы уйти.
– Мадемуазель, погодите, – решительно остановил ее Макс. – Я хочу поговорить с вами.
– Милорд, – устало произнесла она, впервые обращаясь к нему после того разговора в его комнате. – Я не думаю, что у нас есть что сказать друг другу.
– Есть несколько обстоятельств, которые требуют обсуждения, – с холодной официальностью возразил он. – И я прошу вас уделить мне несколько минут.
Мари не присела, оставаясь стоять у кресла.
Лорд Саксон подошел к брату и, наклонившись к нему, что-то сказал, – что именно, Мари не слышала, но похоже, он спрашивал о чем-то, поскольку Макс кивнул и ответил: «Да».
Старший брат, видно, остался недоволен ответом – нахмурившись, он бросил быстрый взгляд на Мари.
Однако спорить не стал.
– Прошу извинить меня, мадемуазель. – Он учтиво поклонился и вышел.
Дверь закрылась за ним с тихим щелчком.
Этот щелчок она прочувствовала до кончиков пальцев на ногах.
Она стояла, глядя на подлокотник кресла. Ее палец, двигаясь по нему, повторял причудливый орнамент обивки. Она ждала.
А Макс между тем молчал. Она чувствовала на себе его взгляд, он скользил по ее лицу – от узла волос на голове до верхней кромки ее изумрудно-зеленого платья. Напряжение нарастало, пока ей не показалось, что сердце выскочит у нее из груди.
– Милорд, – не выдержав, промолвила она. – Вы сказали, что хотите обсудить что-то.
– Да. Три обстоятельства. – Его голос звучал по-прежнему холодно и отчужденно. – Но сначала я хочу задать вам один вопрос. Насколько я понял, вы желаете уехать отсюда. У вас есть какие-то планы на будущее? Что вы собираетесь делать, покинув наш дом?
– Даже будь у меня какие-то планы, милорд, обсуждать их с вами я бы не стала.
– Разумеется. Я лишь хочу знать, насколько хорошо вы представляете себе ситуацию, в которой оказались. Вас разыскивают как французские, так и британские власти. Слишком много людей, для которых вы, мадемуазель, представляете ценную добычу. И они не остановятся ни перед чем, чтобы заполучить желаемое. Они будут преследовать вас до конца. Вы забудете, что такое покой.
Она смотрела на него исподлобья.
– Вы пытаетесь запугать меня, милорд, чтобы я осталась здесь?
– Я пытаюсь заставить вас осознать всю степень опасности, что угрожает вам.
Он поерзал в кресле. Несмотря на его холодный, размеренный тон, Мари заметила, что он явно страдает. Заметила – и тут же отругала себя.
– Между тем, – продолжал он, – я хотел бы предложить вам другой вариант, нежели провести остаток своих дней в бегах. Если, конечно, вы соизволите выслушать меня.
Помедлив секунду, она ответила:
– Хорошо.
– Итак, есть три обстоятельства, которые я хочу обсудить с вами. Первое. Наши осведомители сообщили, что человек, на которого я работал – его фамилия Вульф, – обнаружен мертвым. Он был значительной фигурой в секретном ведомстве. Вторым после него был известный вам Флеминг. Так вот, Вульфа убили наемники Флеминга. Убили с помощью garrotte. В тот же день Флеминг поместил в газетах приглашение, подготовив мне ловушку, в которую я и попался. – На щеках у Макса заиграли желваки. – Флеминг – предатель, он работает на французов. Где он сейчас, им неизвестно. Либо он все еще в Англии, либо, получив желанную формулу, отправился во Францию.
При упоминании о Флеминге Мари содрогнулась:
– Я не понимаю, какое...
– Какое отношение это имеет к вашим планам? Я объясню вам, мадемуазель. Британские секретные службы повергнуты в смятение, и это обстоятельство поможет нам выиграть время.
Она не успела возразить против «нам». Макс, даже не сделав паузы, продолжал говорить:
– Второе, что я хотел сказать вам, это то, что я по-прежнему люблю вас.
Он сообщил об этом таким спокойно-бесстрастным тоном, что Мари растерялась, не зная, как отреагировать на это заявление.
Оправившись, она шумно вдохнула и обратила на него гневный взгляд.
– Милорд, коль вы с такой настойчивостью повторяете мне это, то позвольте мне спросить вас, – ответила она, складывая руки на груди. – Когда, интересно знать, вы воспылали любовью ко мне?
– Этого я не могу сказать вам, мадемуазель. Это не одномоментное событие.
– Однако вы можете назвать хотя бы приблизительную дату?
Его лицо оставалось бесстрастным, изменились только глаза – словно огонь вспыхнул в них, серебристыми искрами осветив их серую прохладу.
– Это происходило постепенно, день за днем. И я как мог боролся с этим.
– Хорошо, тогда я спрошу иначе, – не сдавалась она. – Когда впервые в вашу голову пришла мысль, что вы любите меня? Я хочу знать, в какой момент слова «я люблю тебя, Мари» перестали быть уловкой.
– В Париже, – не задумываясь, ответил он. – В тот день, когда вы потерялись. Я испугался, что никогда больше не увижу вас. Я страшно злился. Злился, что вы ушли, а еще потому, что заставили меня испытывать такие мучения. Той ночью я пришел в вашу комнату, потому что не мог оставить вас одну. Потому что страшно беспокоился за вас. – В его голосе не осталось и следа от прежней холодной отчужденности. – И с того дня мое чувство к вам становилось все сильнее.
– Итак, – сказала она, – если все это правда, то вы, милорд, еще в Париже знали о ваших чувствах. – Она вздернула голову и устремила на него полный упрека взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124