Невольно я обратила внимание на его костюм. Прежде я не видела доктора Родоса в этом аккуратном, даже респектабельном костюме. Видимо, он надевал его, когда наносил визиты. К завтраку эта одежда выглядела довольно неуместной.
Однако этот респектабельно-чопорный костюм никак не вязался с выражением лица доктора Родеса. Достаточно было одного взгляда на доктора, чтобы понять: он не относится к тем врачам, которые важничают и презирают больных за их жалобы, кто открыто, а кто в душе. Нет, в глазах доктора Родеса светилась доброжелательность. И еще была заметна робость с оттенками испуга.
Я тепло улыбнулась доктору Родесу и пожелала ему доброго утра.
— О, м-мисс Кевери, — произнес он, отбросив назад длинную прядь каштановых волос, которая упала было ему на лоб. — Я не ожидал никого встретить здесь так рано.
— Привычка завтракать рано, — объяснила я. — Вы присоединяетесь ко мне, доктор Родес?
— Я не хотел бы нарушать вашего уединения, — замялся он.
— Чепуха, — приободрила я его. — Ваше общество доставит мне удовольствие.
— О, тогда хорошо, — согласился он. — Возможно, я чего-нибудь попробую.
Торопливым шагом он прошел к буфету и взял тарелку. При этом его рука зацепилась за столовые приборы, и две вилки со звоном упали на пол. Он испуганно извинился и поспешно наклонился, чтобы поднять вилки. Но, поднимаясь, сильно ударился головой об угол буфета.
— Господи! — вскрикнула я. — Вы ушиблись?
— Ничего, пустяки, — заверил он меня. Доктор Родес вытащил носовой платок и вытер лоб. На платке остался красноватый след.
— Вы ушиблись? — заволновалась я. Быстро отодвинула стул и встала, чтобы помочь ему. Но доктор Родес покачал головой.
— Небольшое рассечение, — профессионально определил он. — Даже не стоит обращать внимания.
Несмотря на его сопротивление, мне удалось провести его к стулу. После того, как я убедилась, что ничего серьезного нет, я наполнила тарелку и поставила перед ним. К тарелке предусмотрительно придвинула столовый прибор. Но на столовый нож посмотрела с некоторым опасением, может, лучше его убрать.
— Очень мило с вашей стороны проявлять беспокойство, — скороговоркой поблагодарил доктор Родес. — Иногда я бываю немного неуклюж.
— У нас у всех такое случается, — успокоила я его. — Наверное, вы не очень хорошо отдохнули после вчерашних беспокойных событий.
— Что? — переспросил он. — О, да. Не вызывало сомнения, что неуклюжесть доктора Родеса не имела никакого отношения к недосыпанию. Просто он был одним из тех мужчин, которые чувствуют себя неловко в обществе молодых женщин. Моего присутствия оказалось достаточно, чтобы у него все валилось из рук, и он натыкался на все углы.
Я недоумевала, как ему удалось завоевать признание Фанни? Ее вкусу больше отвечали такие джентльмены, как Винни или ее брат. Так что ее интерес к скромному доктору вызвал мое удивление. И, конечно же, навел на некоторые размышления, которыми мне ни с кем абсолютно не хотелось бы делиться. Мне иногда казалось, что Фанни может быть не только взбалмошной, но и расчетливой. Ее капризы, яркие выходки — это все игра на публику. А сама с собой она умела вдумываться и прослеживать то или иное событие, варианты его развития далеко наперед.
Может быть, доктора Родеса Фанни предпочла за его надежность? С ним она всегда, и сейчас, и потом, могла позволить себе все. А где проходит граница ее причуд, она, скорее всего, даже не предполагает. Время покажет.
— Вы знали миссис Ллевелин? — спросила я доктора Родеса, стараясь отвлечь его от мыслей, которые вызывали у него комплекс неполноценности в дамском обществе.
— Что? — переспросил он по привычке. — О, д-да. Не очень хорошо, вы понимаете. Мне было только двадцать, когда я первый раз появился в этом доме. И двадцать три, когда она умерла… Несчастный случай. Очень неприятный.
Его глаза заметно погрустнели, возможно, он вспомнил переживания Фанни, когда она внезапно осталась сиротой.
— Вы были в доме в день происшествия? — спросила я, хотя, возможно, мой вопрос не отличался тактичностью.
Интуиция подсказывала мне, что доктор Родес был в доме Ллевелинов в день происшествия и ему хорошо знакомы все детали трагического события.
Доктор Родес смутился, снял очки и стал вертеть их в руке до тех пор, пока они едва не упали в яичницу.
— Да, был, — с трудом выдавил он из себя. — Ну, мы все были. Кроме миссис Причард. Лили, миссис Ллевелин, очень любила домашние приемы. Я полагаю, поэтому и Фанни имеет к ним такое пристрастие.
Любопытно. Фанни потеряла мать в десять лет. Неужели к этому возрасту она уже успела перенять от нее склонность к всевозможным людным мероприятиям?
Трудно поверить. Хотя не поверить тоже нельзя, тем более, что доктор Родес знает семью уже так давно. Не исключено, что это мистер Ллевелин ввел доктора Родеса в свою семью, так как они были школьными товарищами. Фанни могла увлечься им еще в детстве. Этим можно объяснить ее интерес к нему в то время, когда достигла возраста невесты.
— Говоря о Фанни, я хотел бы обратить ваше внимание на кое-что, о чем я хотел бы попросить вас, — доверительным полушепотом пробормотал доктор Родес. — Это своего рода одолжение. Я надеюсь, вы не будете возражать.
— Буду рада помочь вам, чем смогу, — пообещала я, ничего не поняв из его сбивчивой речи.
— Вы не будете против того, чтобы присматривать за Фанни, пока это дело с сеансами не закончится? — неожиданно для меня попросил он.
Я подумала о письме к своему священнику, которое лежало у меня в кармане.
— Я не-уверена в том, что смогу, — уклончиво ответила я.
— Для меня это будет много значить, — настаивал доктор Родес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136