При первой попытке она сорвалась и соскользнула вниз на несколько футов. Несколько бесконечных футов, которые снова пришлось преодолевать на руках. Это уже было чересчур. Джессалин проклинала все на свете: она проклинала Бога, себя и Маккейди Трелони. О, особенно Маккейди – ведь это по его вине она попала в эту переделку, и давно уже ему следовало прийти ей на помощь.
Но вот наконец она в безопасности. Джессалин легла на землю, хрипло дыша. Мышцы горели, пот заливал глаза и разъедал царапины и ссадины по всему телу. Какое это наслаждение – просто лежать, лежать… Но по мере того, как приходило в себя измученное тело, мысли прояснялись, и вскоре Джессалин поняла, что опасность еще далеко не миновала. Теперь ей предстояло в кромешной тьме отыскать путь наверх и не заблудиться в бесконечной паутине ходов.
И тут до ее ушей снова донесся слабый крик… или плач.
Джессалин села и пошарила вокруг себя руками. Огня не было, не было и малейшей надежды его добыть – трутница и запасные свечи покоились на дне шахты. Вперед пробираться придется ползком, тщательно ощупывая дорогу – ведь из еще одного провала ей уж точно не выбраться.
И она поползла вперед. Стараясь все время касаться плечом стены и нащупывая путь руками, Джессалин ползла туда, откуда слышался крик. Он становился все громче, и это придавало ей силы. Теперь уже было понятно, что кричит не взрослый мужчина. Во тьме плакало какое-то животное. Может быть, детеныш.
Но что это? Видно, она слишком долго была в темноте, и теперь ей просто мерещится блестящий от влаги камень, округлые очертания деревянных балок. Однако вскоре Джессалин поняла, что это не обман зрения – ее глаза действительно различают стены и своды, кучи мусора и даже ржавую рукоятку брошенной кем-то кирки. Вскочив на ноги, Джессалин устремилась к свету.
Штольня наклонно уходила вверх, к поверхности земли. В самом верху светлело отверстие, и Джессалин уже могла различить кусочек серого, затянутого тучами неба и… мешок из-под муки – он зацепился за выступ скалы и раскачивался наподобие гамака. Из мешка доносились писклявые, похожие на мяуканье вскрики.
В скале там и сям были выдолблены углубления – такие есть в каждой шахте, они возникают по мере добычи руды. Воспользовавшись этими своеобразными ступенями, Джессалин потянулась к мешку. Наверное, кто-то захотел избавиться от котят, думала она, но мешок зацепился за выступ и повис, не долетев до низа.
Так думала Джессалин, снимая мешок со скалы… Но вот она взяла его в руки… и увидела содержимое. В мешке был ребенок, новорожденный ребенок.
Спускаться по вырубкам с мешком в руках оказалось гораздо сложнее, чем подниматься. Почувствовав наконец под ногами твердую землю, Джессалин облегченно вздохнула. Ребенок – девочка, совсем крохотная, не переставая, плакал.
Джессалин гадала, сколько же времени младенец вот так провисел в шахте. Неудивительно, что плач был едва слышен. Но все же девочка была жива.
Прислонившись к грубой каменной стене, Джессалин полной грудью вдыхала свежий морской воздух.
Откуда-то сверху послышался хриплый крик:
– Мисс Летти! Где вы, черт бы вас побрал? Ответьте мне!
– Э-эээ-й! – радостно крикнула в ответ Джессалин. – Лейтенант!
Сверху градом посыпались мелкие камушки, и в отверстии, закрывая небо, появилась голова лейтенанта Трелони. Джессалин радостно рассмеялась.
– А вот наконец и вы, лейтенант. Где же вы были?
– По-моему, ответ на этот вопрос вам был прекрасно известен с самого начала. А вот где, черт побери, были вы?
Джессалин снова рассмеялась.
– Вы очень дурно воспитаны, лейтенант Трелони. Я давно собиралась вам это сказать. Сколько же в вашей речи шлаков и прочих рудничных отходов!
– В таком случае не стоило вынуждать меня употреблять крепкие выражения.
Джессалин едва не поперхнулась от очередного приступа смеха.
– Послушайте, какого черта вы там делаете? И прекратите хихикать. Терпеть не могу хихикающих женщин.
Джессалин словно бы только сейчас осознала, что совсем недавно чудом избежала смерти. Голова кружилась, а тело стало совсем легкое, как будто вдруг потеряло вес. Она смотрела на плотно сжатые губы Трелони, и ей безумно хотелось поцеловать их.
Решив, что подробное изложение событий потребует слишком много времени и сил, Джессалин рассказала только то, что, как казалось, заслуживает внимания. В точности так преподобный Траутбек обычно поступал с библейскими притчами.
– Вас очень долго не было, и я подумала, вдруг что-то случилось? Тогда я спустилась в шахту и немного заблудилась.
– Нельзя заблудиться немного. Можно или заблудиться, или нет. У вас что, врожденный талант превращать самые обычные вещи в катастрофу мирового масштаба, или вы специально практиковались.
– Не будьте таким гадким. Вам это не идет. Голова Трелони исчезла из отверстия.
– Лейтенант!
– Сидите спокойно и не вздумайте никуда отойти. Я сейчас за вами спущусь.
– Спасибо, но…
– Ну что вы! Не стоит благодарности. Я всю жизнь мечтал провести целый день, ползая по темным скользким подземельям. А уж сорвать голос непрестанными криками всегда казалось мне воплощением веселья.
– Лейтенант! У меня ребенок.
Голова Трелони снова появилась в отверстии штольни.
– Каким это образом у девственницы оказался вдруг ребенок? Только не рассказывайте мне про непорочное зачатие. Дважды такие истории не проходят.
– Не глупите, лейтенант, – рассмеялась Джессалин. – Я же не говорила, что это мой ребенок. Я нашла его. Только что здесь, в штольне.
– Понятно. Этого следовало ожидать. Вполне в вашем духе – отправиться на поиски приключений и найти ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140