Но репетиции для Лаури становились все напряженнее, так что на грусть времени уже почти не оставалось. Творческая устремленность, боль уставших мускулов, звуки музыки, слышные по всему палаццо, — все это помогало ей рассеять мимолетную депрессию.
Огромные зеркала в холле отражали прыгающих пантер, танцующих маленьких лебедей, возбужденных русалок. Рука Бруно без устали отсчитывала такты, пока его помощник терзал пианино.
Максим носился темной молнией посреди шторма, раздавая советы по поводу музыки, декораций, костюмов: не существовало ничего такого, чего бы он не знал об атмосфере или содержании того или иного балета. Но помимо этого, еще он занимался текстами и оформлением афиш и программок, отвечал на ежедневные телеграммы и звонки из европейских столиц, приглашавших труппу на гастроли после открытия сезона в Венеции.
Нотами и либретто были завалены все столы и стулья, и пока эхо отдавалось в стенах палаццо, между артистами, прислугой и музыкантами не стихали споры. Виктор Аркест, композитор и дирижер, большой друг Максима, понимавший искусство балетной музыки не хуже Стравинского, проводил в палаццо день и ночь.
Он играл на пианино, как злой ангел, и в конце длинного, напряженного дня было особенно приятно расслабиться — расположившись в креслах, слушать его игру и разговаривать. Как они разговаривали! Каждый балет обсуждали во всех подробностях, поскольку каждый член труппы являлся его частичкой. Балетмейстер пробуждался в каждом из них, и тогда Витя, как они на русский манер называли композитора, мог невозмутимо попросить еще кофе и тишины, ожидая очередного приступа вдохновения. Музыка наполняла комнату, возносясь к расписным потолкам, и реальность на время покидала каменные стены, пока эти страстные и нежные люди творили свое собственное волшебство, которому через три короткие недели суждено было очаровать целый мир.
Наконец каждая деталь была отточена, и теперь они в любой день могли отправиться пароходом на первую репетицию в «Феникс».
Лаури до смерти боялась этого и в то же время наслаждалась каждым часом занятий. Максим был занят не меньше ее, и теперь не было ни времени, ни места, где они могли бы оказаться наедине. Иногда их взгляды пересекались в заполненной комнате, и дрогнувшее сердце тут же подсказывало Лаури, что ему не нужна ее любовь. Она интересовала этого мужчину только как балерина.
Будущее рисовалось девушке пропастью, в которую ей предстоит прыгнуть одной, — она надеялась лишь на то, что тетя Пэт будет в зале «Феникса» в тот вечер, когда ей предстоит первое серьезное испытание.
Но долгожданной весточки от нее все не приходило, хотя короткие часы с калейдоскопической скоростью пролетали мимо, унося с собой дни и ночи. В тот день, когда труппа должна была отправиться на первую репетицию в «Феникс», Лаури сбегала спозаранку на почту и отправила тетушке телеграмму. «У тебя действительно все хорошо? — спрашивала она. — Дай мне знать. Я люблю тебя, ты нужна мне. Постарайся приехать».
Полная неприятных предчувствий, она вышла из почтового отделения и сама не заметила, как подошла к мосту, отделявшему ее от палаццо. Максим ждал ее на другой стороне — высокий, стройный и какой-то мрачный.
— Где ты была? — осведомился он.
Она объяснила директору причину своего отсутствия и увидела, как поджались его губы.
— Тетя важнее для меня, чем все ваши балетные репетиции, вместе взятые, — вспылила она.
— Я понимаю, дитя…
— Уверена, что нет. — Она прошла мимо него, поспешив присоединиться к остальным членам труппы, по-птичьи щебетавшим на маленькой пристани перед палаццо и державшим в руках большие сумки с костюмами, бутылками минеральной воды и махровыми турецкими полотенцами, которыми приятно было вытираться после репетиций. Конечно же там нашлось место яблокам, парочке апельсинов или бананов. Все актеры осуждающе проследили за легкой как перышко фигурой опоздавшей, и Лаури в очередной раз подумала, что у Максима ди Корте невероятно сплоченная и дисциплинированная труппа.
— Я положила твои вещи в свою сумку. — Конча тревожно взглянула на английскую подружку: — У тебя неприятности, да?
— Да. — Лаури закусила губу, глядя на сияющую воду канала и зеленоватые отражения гладких камней. Она беспомощно твердила себе, что Максим не имеет права держать ее здесь, если тетя Пэт серьезно больна. У него не хватит сил оторвать ее от единственного человека, который по-настоящему любит ее.
— Может быть, твоя tia, Пэт, хочет сделать тебе сюрприз и уже находится на пути сюда.. — Глаза Кончи нетерпеливо вспыхнули. — Да, это вполне возможно, Лаури. Вы, британцы, непредсказуемый народ.
— Не больше вас, — ответила Лаури, но ее взгляд немного прояснился. Устроить племяннице такой сюрприз — это очень похоже на тетю Пэт, поэтому, скрестив наудачу пальцы, она вместе с товарищами взошла на пароход, который должен был доставить их к «Фениксу».
Колонный фасад «Феникса» поражал воображение, а огромный зрительный зал почти замыкался в круг. Ряды внушительных лож сверкали позолотой, а над сценой красовалось изображение мифического Феникса, давшего театру название.
Актеры торопливо переодевались в холодных гримерных за сценой. Лаури, напряженной как струна виолончели, казалось, что даже ее нервы замерзают, и облегчение она почувствовала, лишь когда на сцену пригласили состав, исполняющий «Жар-птицу».
Конча танцевала саму Жар-птицу. Она бросила Лаури алый шелковый платок, пробегая мимо. Англичанка накинула его себе на плечи, прямо на черное трико, и встала за кулисами, чтобы посмотреть, как хорошенькая брюнетка, танцуя, порхает по сцене к освещенному прожектором пятну, где во время премьеры будет стоять чудесная яблоня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54