– Что вызвало у вас такое раздражение на второй день после моего приезда? Я… я никак не могла понять, что я сделала…
Она почувствовала, как его рука сильнее сжала ее плечи, а в уголке его рта мелькнула злая и циничная улыбка.
– Сказать по правде, Марни, я видел, как вы выходили из Риджентс-парка с Эрролом Деннисом. Естественно, меня совершенно не касается, чем заняты мои служащие в свободное время, но мне и в самом деле известно, что он довольно легкомысленный тип, а в тот день с утра вы уверяли меня, что твердо намерены держаться от него подальше. – Циничная улыбка снова промелькнула на губах Пола. – Одного взгляда на вас, Марни, было достаточно, чтобы понять, что в парке вы говорили с Эрролом вовсе не о погоде.
– О! – В глазах Марни засветилось понимание, быстро сменившееся возмущением. – У меня был такой растерзанный вид, и вы подумали… подумали, что он целовался со мной? Но это не так! Я играла с двумя мальчиками и с их воздушным змеем. Он чуть не улетел от нас, и тут подошел Эррол и… и спас его. Мальчики захотели, чтобы он показал им, как правильно запускать змея, прическа и растрепалась, ведь, бегая по траве…
Марни замолчала, потому что внезапно, совершенно неожиданно Пол тихо, как-то очень по-детски рассмеялся и снова прижал ее к себе.
– Пропади пропадом мои низменные мысли! – воскликнул он. – Мог бы и догадаться, что вы были на высоте, и типам, подобным Эрролу, не так-то просто завоевать вас.
Она тоже легко засмеялась от радости, что недоразумение разрешилось. Правда, она согласился пойти с Эрролом на Чардморский бал, но только потому, что туда собиралась пойти половина клиники.
– Я прощен? – Она почувствовала, как руки Пола соскользнули с ее обнаженных рук.
– Конечно.
– Вы славное дитя. – Потом он распахнул дверь в комнату Нади. – Это опять я, Надя, – объявил он. – И привел Марни посидеть с тобой немного. – Он все еще держал Марни за руку и подвел ее к кровати, и Надя оглядела ее с головы до ног.
– Да, вы очень хорошенькая, – сказала она, и ее раскосые глаза остановились на ярких и пышных волосах Марни. Остановились с глубокой печалью, даже тоской.
– Спасибо, Надя. – Марни села на стул рядом с кроватью, а Пол быстро взглянул на часы.
– Ну, мне лучше поторопиться! – Он улыбнулся двум девушкам. – Увижусь с вами завтра утром.
Дверь за ним захлопнулась, и Надя устало улыбнулась Марни.
– Вас поставили стеречь меня, чтобы я опять этого не сделала? – Она повернула к Марни запястья и показала красные шрамы. – Попытка умереть слишком дорого обошлась мне, потому что мужчина, который только что вышел отсюда, сущий демон. О да! – Марни выглядела озадаченно. – Он выхватил меня из начинавшегося покоя. О, как он тащил меня опять в этот мир для страданий и ругался, когда я просила его оставить меня. Потом, чтобы мне не удалось ускользнуть, он просидел на этом самом месте, где сидите вы, всю ночь напролет, как какой-то яростный ангел, и мешал уйти в покой.
Марни нежно провела пальцами по шрамам на запястьях.
– Когда-нибудь они будут совсем незаметны, – сказала она.
– Вам все известно о моем Рене, я полагаю? – пробормотала Надя.
– Да.
– Они запрут его в тюрьму. А это все равно, что посадить в клетку дикую птицу. Для Рене главное – чтобы все существа были свободными, но он запутался и поддержал молодых горячих ребят, которые хотят исправить мир с помощью насилия. Он поступил неправильно, но мы только тогда любим по-настоящему, когда любим в человеке все – и плохое, и хорошее, и поэтому я не могу выбросить его из своего сердца. Я пыталась. Я пыталась умереть, потому что, пока живу, буду любить его.
– Но вы еще очень молоды, Надя…
– Вы думаете, что в девятнадцать лет невозможно любить всем существом, cherie? – спросила Надя. – Я любила Рене еще ребенком, там, в Провансе. Было совсем не важно, что он никогда не замечал меня. Он ничего не знал о том, как я к нему отношусь, потому что он был для меня как высшее существо, совершенно недоступен. А потом со мной произошел несчастный случай, и специалисты сказали, что я уже никогда не буду танцевать. Рене пришел ко мне и сказал, что любит. В прошлом году он просил у папы позволения обручиться со мной, но папа сказал «нет». Он сказал, что никогда не даст согласия. Никогда! Никогда! – Надя вздохнула, и под ее высокими скулами залегли тени. – Теперь я знаю, почему папа так невзлюбил Рене, но я… я не могу перестать безнадежно тосковать о нем. Все было бы иначе, не будь я калекой.
– А вы калека, Надя? – спокойно спросила Марни.
– Смотрите! – Надя показала на свои неподвижные ноги. – Смотрите! Когда-то мои ноги несли меня через сцену, словно птицу, теперь они бесполезны. Я знаю, что это так. Узнала сразу, с тех самых пор, как произошел несчастный случай. Я слышала, как они говорили это, пока меня несли в мою уборную.
«Она никогда больше не будет танцевать!» Эти пронзительные слова долго оставались в голове Марни даже после того, как Надя заснула, и, подоткнув ее одеяло, девушка вернулась в бунгало. В этих словах и заключался тот барьер, который мешал Полу Стиллмену достучаться до сердца Нади. Мысль о том, что, хотя он сможет помочь ей снова научиться ходить, ему никогда не вернуть ей танцующих ног, была для Нади непереносима. Только танцующие ноги могли бы помочь ей забыть мужчину, которого она любит, которого она вскоре, возможно, потеряет навеки.
Марни и Надя вскоре очень подружились. Погода по-прежнему была прекрасной, и Марни завела привычку вывозить Надю погулять в инвалидной коляске, пока Джинджер спал после обеда. Пол днем был чаще всего занят с пациентами, и Надя обнаружила, что ей очень нравятся эти прогулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55