Я вытрусь и прямо сейчас присоединюсь к вам с Лиз.
Похоже, Джон стоял у самой двери, потому что Тина очень хорошо слышала, как он рассмеялся в ответ: – Женское «прямо сейчас» сродни местному «теперь-теперь», то есть примерно через полчаса. Мы завтракаем на балконе холла. Ты хорошо спала?
– Спасибо, чудесно. – Тина начала вытираться, с удовольствием отметив, что у Джона хорошее настроение.
– Проверю, не проснулся ли ребенок. Ты точно не против завтрака втроем?
– Конечно нет!
– Правда? – Он недоверчиво хмыкнул. Потом наступила тишина, и Тина поняла, что Джон ушел. Тина вышла из ванной и оделась. Топаз с энтузиазмом распаковывала хозяйкины чемоданы. Вдруг она издала удивленный возглас, поднеся к глазам сандалию Тины.
– У вас самая маленькая ножка, какую я когда-либо видела, мэм. Только взгляните на эту обувку, а!
Тина скользнула в бежевое платье-сафари, которое приготовила Топаз, и застегнула на талии «молнию».
– Боюсь, они мне тесноваты, – подыграла она служанке. – Запрячь их куда-нибудь подальше, ладно?
Топаз, однако, твердо настроилась добросовестно исполнять свои обязанности и уговорила Тину надеть эти удобные пляжные сандалии, оставшиеся у нее еще со времен Чорли, – ведь Джон и Лиз могли позвать ее на прогулку!
– Вы позволите мне уложить ваши чудные волосы, мэм? – осторожно спросила Топаз, и Тина согласилась, попросив не заниматься прической слишком долго. Большие смуглые руки оказались необыкновенно чуткими и нежными, и Тина спросила, нет ли у Топаз детей.
– Два ребенка. Они в школе, мэм. – Глядя в зеркало на отражение своей молодой госпожи, Топаз собрала ее пепельные локоны на макушке и закрепила их лентой. – Вы, наверное, считаете, что надо иметь много детей – о, мисс Трекарел, вы пока сами выглядите как девочка. – Тут она немного смутилась, и в ее темно-карих глазах засветилось любопытство. – Мы с Асфазией очень много думали, на кого вы похожи, – пока ждали вас.
– Кто такая Асфазия?
– Это моя подруга из деревни, мэм. Асфазия работала здесь, когда была жива мисс Джоанна, она помогала ей.
Тина притихла, как испуганная птичка, потом облизнула пересохшие губы и выдавила:
– А эта комната сильно изменилась с тех пор, когда тут жила первая миссис Трекарел?
– Эта комната, мэм? – Топаз, протиравшая туалетный столик, бросила на Тину удивленный взгляд. – Что вы, упаси господи, это не комната миссус Джоанны! Она спала в другом крыле дома, там ей было слышно море. Она обожала воду – может, слишком сильно!
Тина поежилась при этих словах, которые суеверная Топаз произнесла с особым значением.
– Какая она была? – Вопрос сорвался у Тины с языка прежде, чем она успела остановиться. – То есть я хочу спросить: она была добрая?
– Я считаю, что работать с миссус Джоанной было о'кей. – Топаз аккуратно раскладывала расчески и щетки Тины на кружевной салфетке. – У нее были длинные волосы, как шелк, и Асфазия рассказывала, что она расчесывала и расчесывала их, пока чуть искры не начинали сыпаться. Она была похожа на мисс Паулу, но только намного красивее! – Топаз с сожалением покачала головой и подперла рукой щеку. – Я помню, как кричали павлины в ночь, когда утонула миссус Джоанна. Эти павлины будто давали знак, что случится беда. Я сказала Джо, и поэтому он был близко, когда эта большая барракуда схватила мистера Джона за ногу. Джо убил это чудовище. О, мы боялись, что мистер Джон тоже умрет, он потерял так много крови...
У Тины мурашки пробежали по коже от этого леденящего кровь повествования. Ей показалось, будто она сама была в то утро на берегу и видела, как Джон пытается спасти Джоанну, он разрезает синюю гладь воды, а из-за нагромождений кораллов на него бросается серебристо-серая хищница и впивается в левую ногу острыми зубами. Выкрикивал ли Джон имя Джоанны... от любви и отчаяния... или чувствовал вину?
Тина в задумчивости брела к двери на балкон. Джон и Лиз заканчивали завтрак, и, опершись локтем о стол, он рассказывал дочери о поездке в Англию. Девочка, раскрыв рот от восхищения, ловила каждое слово отца, забыв про яблочное желе.
Тина на секунду приостановилась, залюбовавшись ими. Две темные головы сблизились. Девочка была в свободных штанах и легкой рубашечке, Джон казался очень мужественным с мокрыми после купания волосами, в рабочих брюках и рубахе с короткими рукавами. До Тины донесся его ласковый голос, и ее сердце переполнилось любовью. Что бы ни наговорили они друг другу прошлой ночью, все это должно быть предано забвению. Но не настолько, чтобы помочь Пауле одержать хоть маленькую победу.
Потом Джон поднял глаза и увидел Тину в ее бежевом платье-сафари с открытой тонкой шеей. Обручальное кольцо сверкнуло на ее протянутой к мужу руке. Он поднялся и быстро отодвинул одно из небольших плетеных кресел.
– Выглядишь очень хорошо, – заметил он. – Как по-твоему, Лиз?
Тина поняла, что это была простая вежливость, потому что как только она вышла на балкон под ослепительно яркие солнечные лучи, аквамариновые глаза ее мужа потускнели, а лицо приняло снисходительное выражение. Тина испытывала смешанные, но сильные чувства, и ей даже пришлось отвести взгляд – она почти вздрогнула от взрыва эмоций.
– Доброе утро, Лиз! – обратилась она к девочке.
– Доброе утро, Тина. – На лице Лиз появилась смущенная улыбка, добавившая очарования ее еще не расцветшей красоте. – Ничего, что я тебя так называю? У одного из моих приятелей в школе есть мачеха, так он кличет ее тетенькой.
Тина скользнула в кресло, пробормотав «спасибо» Джону, и, вынимая салфетку из кольца слоновой кости, опустила свою красивую головку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55