— Грандиозные планы, капитан, — кивнув, сказал Холт. — И все равно вам наскучит это через полгода.
Квент знал, что с полковником лучше не спорить. Холт сделал карьеру в кавалерии, и блеск в его глазах выдавал возбуждение от предстоявшего похода на Запад. Квент же не мог себе представить, что кто-то способен желать еще большего насилия после того, как страна пережила ужасы войны. Однако полковник Холт не был одинок.
— У вас есть дети, капитан? — полковник слегка наклонился вперед, сложив руки за спиной. — Маленькие Тайлеры?
— Пока нет, сэр.
Квент горько улыбнулся. Дети. Его и Лили. Не в первый раз Квент задумывался о том, не могла ли одна из их последних проведенных вместе с Лили ночей привести к ребенку. Ему бы хотелось вернуться домой и застать Лили в гостиной, с большим животом и сияющим от радости лицом. Квент потряс головой. Конечно, этого не может быть. Элеонора упомянула бы об этом в своем письме.
Полковник Холт оставил уговоры, отпустив Квента взмахом руки. Квент ужасно устал от армейской жизни. В следующем месяце его уволят в отставку, и он непременно займется созданием семьи.
Квент вошел в палатку и лег на спину, скрестив ноги и положив руки под голову. Его переполняли удивительные планы на будущее и мечты. В своем последнем послании Элеонора подала ему надежду, но уверенности в том, что Лили останется в Нассау, у Квента не было, как и в том, что Лили хочет, чтобы Квент к ней вернулся.
Но, несмотря на все сомнения и страхи, в глубине души Квента жило непоколебимое сознание того, что Лили — его жена, его женщина, и после того, как закончилась война, будущее представлялось ему совершенно ясно. И он закрыл глаза и начал думать о Лили. Ему приснился нежный, спокойный сон о ней.
Лили медленно ходила по комнате, не обращая внимания на настойчивые попытки Коры заставить ее лечь в постель. Время настало. Схватки начались еще утром, нечастые и легкие, но, по мере того как разгорался день, боли усиливались и промежутки между ними сокращались. Даже сейчас, когда Лили остановилась, чтобы подождать приближавшиеся схватки, бисеринки пота выступили на ее лице.
Скоро у нее не останется выбора и придется лечь.
Прошло уже больше месяца, как закончилась война. Новости достигли острова через несколько недель после того, как генерал Ли был взят в плен, и с того дня Лили постоянно ждала, что Квент появится в дверях ее дома.
— Где вас черти носят, Квентин Тайлер? — сквозь зубы тихо сказала Лили.
— Что? — Кора буквально подскочила, услышав голос Лили. «Самая лучшая в мире тетушка» нервничала гораздо больше, чем сама Лили, заламывая руки и сдерживая дыхание при каждой схватке племянницы.
— Теперь можно послать Томми за миссис Пратт, — уступила Лили. Кора собиралась по звать акушерку несколькими часами раньше, но миссис Пратт, мать восьмерых детей, принявшая несметное количество младенцев в Нассау, предупредила Лили о том, что ей предстояло. Часы ожидания.
Боль становилась все резче и сильнее, и, вопреки себе, Лили начала беспокоиться. Сможет ли она сделать это? Одна? Квенту следовало быть здесь, рядом с ней, держать ее за руку и успокаивать.
Когда прибыла миссис Пратт, Лили уже лежала на кровати, окруженная горой подушек. Седой, худощавой акушерке можно было дать сорок или все шестьдесят лет. Но держалась она намного бодрее, чем некоторые молодые женщины, с прямой спиной и расправленными плечами. Ее лицо избороздили глубокие морщины, говорившие о годах, проведенных на солнце, и о множестве широких улыбок.
— Вот и я, мисс Лили, — сказала миссис Пратт, с одной из таких широких улыбок глядя на живот Лили. — Как вы себя чувствуете?
Взгляд, брошенный на нее Лили, заставил бы попятиться любого. Такой взгляд Лили приберегала для экипажа своего корабля, и иногда для Квентина Тайлера. Пот катился по ее изможденному лицу, и нетерпеливой рукой Лили отбрасывала назад пряди волос, прилипавшие ко лбу и вискам.
— Как, черт побери, я могу себя чувствовать, идиотка?
— Лили! — задохнулась от изумления Кора.
Но миссис Пратт продолжала мило улыбаться.
— Все в порядке, мисс Лили. Меня называли и похуже. Гораздо хуже. И мне кажется, что до исхода ночи вы назовете меня покрепче, чем идиотка.
Через некоторое время после прибытия акушерки Коре пришлось покинуть комнату. Она не могла больше выносить вида страдавшей от боли Лили. Кора присоединилась к Томми, в волнении ходившему, по коридору, и они принялись ждать, прислушиваясь к стуку сердец и задерживая дыхание при криках Лили, раздававшихся снова и снова.
В перерывах между криками Томми ругался. Он грозился отыскать Квентина Тайлера, где бы тот ни был, и вырезать у него печень. Посмотрим, как это ему понравится. Ведь если бы не Квент, Лили не пришлось бы так страдать, а если она умрет… если она умрет, Томми убьет Квента.
Они остановились, когда следующий крик заполнил дом. Так не может долго продолжаться. Кора не знала, откуда Лили берет силы кричать после такого тяжелого дня. Крик смолк, и внезапно они услышали раздавшийся громкий вопль Лили:
— Черт побери!
— Черт побери!
Квент проснулся от собственного крика во сне и резко сел в темной палатке. Какое-то мгновение он сидел, ошеломленный, ничего не понимая. Что разбудило его? Собственный голос?
Квенту снилась Лили. Больше он ничего не мог вспомнить. Ее лицо. Ее голос.
Пот стекал по его лицу, струился по спине. Сердце Квента глухо билось, грозя выскочить из груди. Черт побери, в палатке слишком жарко, чтобы спокойно уснуть! Но даже снаружи не дует ветер, который мог бы сделать жару переносимой.
Нахмурившись, Квент опустился на одеяло, положив голову на руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90