Зажав в руке ключ от коттеджа, Лаура вышла из машины и огляделась. Интересно, за ней кто-нибудь наблюдает? Неподалеку располагался большой дом в колониальном стиле, обширная территория вокруг которого была засажена пальмами.
Деревянные ворота открылись без малейшего скрипа. Лаура аккуратно прикрыла их за собой и медленно пошла по узкой, вымощенной плиткой дорожке, затем поднялась по двум ступенькам на веранду. Открывая ключом желтую деревянную дверь, Лаура чувствовала себя Алисой в Стране Чудес.
Коридор с деревянным полированным полом и чуть более темными плинтусами привел ее в холл, уходя дальше к задней двери. Лаура стала медленно обходить комнату за комнатой. Слева — гостиная, справа — столовая. Пройдя через гостиную, она оказалась в спальне с прилегающей ванной комнатой; к столовой примыкала маленькая кухонька. Итак, всего пять маленьких комнат. Прачечной нет. Впрочем, она может оказаться где-нибудь в пристройке снаружи.
Так и есть. К маленькой пристройке вела крытая дорожка, пройдя по которой Лаура вышла на ослепительно яркое солнце и оказалась в настоящем саду. Здесь преобладала разросшаяся лаванда.
Сорвав веточку, Лаура поднесла ее к лицу и вдохнула пьянящий аромат. Тропинка нырнула в заросли лантаны, обильно усыпанной благоухающими оранжевыми цветами. Лаура умилилась, увидев специальную купальню для птиц, сейчас пустую и треснувшую.
Это место для меня, подумала Лаура. Кукольный домик, в котором ей нравится все и где дышится полной грудью. В доме не было мебели, но ей много и не требовалось. Ей даже нравилось, что она сможет обустроить все по собственному вкусу.
Вернувшись по дорожке к дому, Лаура присела на нагретую солнцем каменную ступеньку и подняла руки и лицо к солнцу, вознося молитву:
— Господи, помоги мне, пожалуйста. Дай мне силы, я не могу прятаться вечно.
Но если Колин и найдет ее здесь, то не сразу. И это давало ей пусть и временное, но чувство облегчения и свободы. Она уже полюбила этот городок на краю пустыни, тихий и восхитительно примитивный, как будто тысячи лет цивилизации обошли его стороной. Лаура не уставала восторгаться богатством красок окружающей ее природы — ярко-красная земля, кобальтово-синее небо, листва всех оттенков зеленого, бирюзовая вода в многочисленных ручьях и речушках, пересекающих город.
Лаура заметила, что ее страхи и тревоги притупились на этом просторе, а это — первый шаг к возрождению, ведь любая, самая дальняя дорога начинается с первого шага. Она обязательно найдет в себе силы стать уверенной, способной позаботиться о себе и о других, завести друзей и вернуться к музыке.
Отбросив волосы назад, Лаура вошла в коттедж.
Она уже решила, что поселится именно в нем, и теперь собиралась прикинуть, какая мебель ей потребуется. Она достала из сумки маленький блокнотик и стала делать записи, наслаждаясь каждым мгновением своей самостоятельности.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Звук захлопнувшейся дверцы автомобиля вывел его из раздумий. Впрочем, нельзя сказать, что его работа этим утром была очень уж продуктивной. Воспоминания всегда причиняли ему боль, и только работа позволяла не сойти с ума.
В Кумера-Кроссинг его знали как Эвана Томпсона. Холостого. Загадочного. Но Эван Томпсон не настоящее его имя, как и плотницкое занятие не было его настоящей профессией. Он никогда не учился плотницкому ремеслу, но в молодости многое перенял у своего отца-дипломата, который, с удовольствием плотничая, расслаблялся и снимал стресс.
Его отец! Кристиан Келлерман. Убитый террористами на Балканах.
В прошлой жизни его звали Эван Келлерман.
Он был известным журналистом-международником, снискавшим славу бесстрашного и правдивого профессионала. В своих репортажах из зон боевых действий он всегда старался дать честные ответы на самые животрепещущие вопросы. Он освещал войну на Балканах, а после подписания мирного соглашения — процесс демилитаризации. В это время Эван часто навещал отца, работавшего в Вене.
Ему было что рассказать об этой войне. Он делал репортажи о повседневной жизни людей в нечеловеческих условиях насилия и страха, когда жизнь любого человека, и журналиста в том числе, не стоила ни гроша.
От рук террористов погиб его отец. Была убита и очаровательная, но вероломная женщина, любовница Эвана. Моника Рейнер. Она была шпионкой, но предпочитала называть себя патриоткой, хотя на поверку оказалась просто жадной и властолюбивой негодяйкой. Используя свою красоту, она принесла много горя, оставив за собой длинный шлейф смертей. Эван сам сказал ей о том, каким путем поедет его отец в тот роковой день, и с тех пор разрушительное чувство вины не покидало его.
Эван резко поднялся из-за стола, понимая, что работать больше не сможет, и заметался по комнате, как посаженный в клетку зверь. Вдруг в окно спальни он увидел молодую женщину, которая, вероятно, и хлопнула дверцей автомобиля, чем отвлекла его от работы. Похоже, она приехала в соседний коттедж.
Отодвинув занавеску, Эван стал наблюдать за ней. Женщина медленно шла по дорожке, явно наслаждаясь окружающим видом, и его сердце вдруг болезненно сжалось. Он резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, стараясь справиться с парализующим шоком.
Издалека она была очень похожа на Монику.
Гибкая фигура, грациозная походка.
Женщина была красива, с длинными, струящимися по спине темными волосами. Она была маленькой и очень хрупкой. Захваченный воспоминаниями Эван сжимал и разжимал кулаки, затем заставил себя очнуться. Всего лишь небольшое внешнее сходство, ничего более.
Эван направился в кухню, чтобы сварить крепкий черный кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40