– раздался громкий голос из глубины зала. – Все хотят посмотреть, как вы с невестой поднимете кубки.
– Пьем за невесту! – хором воскликнули родственники, перекрывая шум в зале. – Долгой жизни и многих детей леди Линнет!
В этот момент Мармадьюк вновь сел рядом с ней. Он шепнул, что ей нечего бояться и все будет хорошо. Когда же она повернулась к нему, он сидел и как ни в чем не бывало спокойно пил вино.
– Долгой жизни и многих детей леди Линнет! – неистовствовали члены клана, гремя кубками и топая ногами, поддерживая вставшего во весь рост с поднятым над головой кубком коренастого старейшину.
К нему приблизились четверо мускулистых молодых воинов, подтащивших большой, выкрашенный в синий цвет камень удлиненной формы, сплошь испещренный древними кельтскими рунами, за исключением разве что основания. Само основание камня было грубым и необработанным, словно какая-то сила вырвала его из скалы.
Но больше всего внимание Линнет привлекло отверстие по центру камня. Она поняла, что это значило. Это был клятвенный камень, своего рода талисман. Их древние предки верили, что если влюбленная пара протянет в отверстие сжатые вместе руки, их брак будет благословенным.
Радостный союз, полный любви, гармонии и множества здоровых детей.
Линнет выпрямилась. Теперь понятно, почему Дункан так не хотел этой церемонии с камнем. Боялся, что древнее колдовство богов окажет какое-то влияние на их союз.
Союз, в котором он не хотел обладать ею!
Новый взрыв выкриков и топота отвлек Линнет от ее размышлений. Дворецкий и еще несколько человек подошли к высокому столу. Остановившись перед Дунканом и Линнет, старый Фергус медленно обернулся вокруг себя с высоко поднятым церемониальным кубком так, чтобы все его видели. Прежде чем приблизиться к камню, новобрачные должны были выпить вино из одного кубка.
Фергус протянул им наполненный до краев пряным вином кубок, раздались ликующие возгласы.
– Постой, Фергус, – вмешался Мармадьюк, придержав дворецкого за руку. – Этот напиток может оказаться слишком крепким для леди. Может, разбавим его водой?
Густые брови Фергуса сошлись на переносице.
– Для какой-нибудь англичанки он, может, слишком крепкий, но не для горской девушки. – Он оттолкнул руку Мармадьюка и добавил: – Я сам приготовил это вино по случаю праздника.
Дункан поднес к губам кубок, и весь зал взорвался одобрительными криками, молчал только англичанин.
– Оставь немного невесте! – пробасил кто-то. – Чтобы ей легче было расстаться с девственностью.
У Линнет пересохло в горле, когда она услышала оглушительный хохот и добродушные смешки, наполнившие зал. При воспоминании об обнаженном муже ее бросило в жар. Она снова представила, как он склоняется над ней с возбужденной плотью.
И все-таки он твердил, что не желает обладать ею.
С присущей ему прямолинейностью он ранил ее женскую гордость, о существовании которой она и не подозревала до сегодняшнего дня. А теперь они хотят, чтобы он овладел ею под похотливыми взглядами многочисленных членов клана?
Линнет похолодела.
Какой стыд, если он возьмет ее силой на глазах у всех.
Но еще ужаснее, если прилюдно отвергнет ее.
– Хватит с тебя, Дункан! – раздался чей-то громкий голос. – Дай выпить невесте, а потом, черт побери, сделай ее настоящей Маккензи!
– Маккензи! Сделай ее Маккензи!
Грубый смех прокатился по высокому сводчатому залу, пол сотрясался от бешеного топота десятков ног, и как Дункан ни пытался отбросить дурные воспоминания, это веселье напомнило ему другой свадебный пир, давно и благополучно забытый.
Тогда он был молод и влюблен.
Нет, не влюблен, скорее одурманен.
И этот дурацкий супружеский камень не избавил его от горького разочарования!
Боже, он был так очарован красотой первой жены, что даже представить себе не мог, до какого коварства она может дойти.
Гоня прочь мысли о Кассандре, он протянул кубок своей новой жене.
– Пей, чтобы скорее покончить со всеми этими глупостями.
– Мне не хочется, сэр, – ответила она, но кубок взяла.
Только сейчас Дункан сообразил, что ее отец был горьким пьяницей.
– Сделай хотя бы глоток, я сам допью все остальное.
Линнет поднесла ко рту кубок, отпила самую малость, и губы ее стали влажными и яркими.
Пусть не такими влекущими, как губы его первой жены в день свадьбы… но прекрасными и… невинными. Это делало их более желанными, чем губы любой опытной соблазнительницы, с которой он имел несчастье когда-либо встречаться.
Невероятно, но он хотел ее вопреки всему.
Хотя все еще злился на нее за то, что она привела Робби.
Дункан с трудом отвел от нее взгляд.
Его возбуждали роскошные формы и невинность этой прелестной шотландской девочки.
– Я больше не могу, сэр, – тихо сказала Линнет.
Борясь с охватившей его страстью, Дункан залпом допил вино и отшвырнул кубок под громкий одобрительный рев.
Затем вновь наполнил кубок и выпил, прежде чем Фергус начал церемонию с супружеским камнем. Словно почувствовав настроение Дункана, дворецкий поднял витой рог, поднес к губам и издал призывный звук.
Пирующие сразу притихли. Сидевшие вытянули шеи, стоявшие сделали шаг вперед.
– Легенду, Фергус, – выкрикнул кто-то из гостей. – Расскажи нам легенду!
Локлан передал Фергусу кифару, и, пока тот настраивал инструмент, англичанин что-то шептал на ухо Линнет.
– Фергус – замечательный исполнитель, – говорил Мармадьюк. – Ему не довелось учиться, и он не имеет звания барда, но он прирожденный рассказчик и пользуется заслуженным почетом. На каждой свадьбе рассказывает легенду о супружеском камне.
Дункан все слышал и выразительно посмотрел на друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74