– Я вас испугалась.
Мармадьюк улыбнулся:
– Не стоит извиняться, леди. Я действительно выгляжу не лучшим образом. Но я не видел от вас ничего, кроме добра, и для меня большая честь служить вам и вашему супругу.
Все еще чувствуя неловкость, Линнет сменила тему:
– Вы подружились с моим мужем с тех пор, как его отец привез вас сюда?
– Мы больше чем друзья. Мы с ним как братья.
Как братья. Эти слова отложились в ее памяти. Как братья…
Она отвернулась и поглядела вниз, на увенчанные бурунами волны, обрушивающиеся на огромные валуны у основания крепости.
Как братья…
И тут она вспомнила.
Как-то раз Робби назвал Мармадьюка дядей.
Обернувшись к нему, Линнет спросила:
– Поэтому Робби считает вас своим дядей?
– Нет, леди, причина в другом, – ответил он, и лицо его приняло суровое выражение.
Обеспокоенная тем, что зашла слишком далеко в своих расспросах, Линнет подошла к камину.
– Ради Бога, простите мне мое любопытство, – сказала она, глядя на огонь. – Я не хотела быть назойливой.
Мармадьюк какое-то время молчал, и Линнет украдкой взглянула на него. Мармадьюк внимательно смотрел на нее, словно решая, стоит ли говорить дальше.
Наконец он пожал плечами.
– Я вам скажу, это не секрет. Я женился на Арабелле, сестре Дункана. Поэтому Робби зовет меня дядей.
В памяти Линнет вихрем закружились обрывки случайно услышанных разговоров слуг. И когда сложились в общую картину, по телу у нее побежали, мурашки.
– Значит, леди Кассандра погубила вашу жену и мать Дункана. – Это не был вопрос, скорее утверждение. Потому что Линнет в этом не сомневалась. – Она приготовила отвар из ядовитых трав, которые вырастила в саду.
– Нет доказательств, – ответил Мармадьюк, подходя ближе. – Это было давно, и вам не стоит так печалиться.
– Печалиться? Это отравляет мне жизнь. Все несчастья, которые случились с моим мужем в его прошлой семейной жизни, не дают мне укрепить наш брак, неужели вы не понимаете? – Забыв о гордости, она дала волю своим эмоциям. – Сначала я думала, что он все еще тоскует по ней, но, узнав, как погибли его сестра и мать, пришла к выводу, что ошибаюсь.
Мармадьюк ответил не сразу:
– Леди, умоляю, не обижайтесь на меня, но как вы могли такое подумать?
– Как могла? Но ведь ее портрет до сих пор висит в той комнате. – Она кивнула на плотно закрытую дверь бывшей спальни Дункана.
Мармадьюк провел ладонью по лицу.
– Не могу объяснить, зачем ему это нужно, но мне просто необходимо. Готов поклясться, у него та же причина.
Линнет ждала, сжав руки, чтобы скрыть их дрожь. Широкие плечи англичанина слегка опустились.
– Это нужно, чтобы помнить, – с горечью произнес он. – Помнить, сколько горя она принесла всем, кто имел несчастье ее знать.
Он подошел к Линнет и, взяв ее плечи, повернул к ней сначала левую щеку, потом правую.
– Вы можете поверить, что когда-то меня считали красивым? Что во Франции, когда я там был, прекрасные дамы добивались моей благосклонности?
– Сэр Мармадьюк, умоляю вас. – От его убитого вида сердце ее сжалось. – Давайте забудем этот разговор. Вы очень расстроились.
– Все в порядке, леди, – успокоил ее англичанин, и его голос зазвучал мягче. – Спросили бы вы меня или нет, это дела не меняет. Вы помогли мне как никто другой, ваше умение залечивать раны выше всяких похвал.
Он показал на искалеченный глаз.
– Это сделал Кеннет, ее любовник, брат вашего супруга. – Он говорил медленно, каждое слово давалось ему с огромным трудом. – Моя жена узнала, что он и Кассандра собираются убить Дункана. С его матерью они уже расправились, но тогда мы еще не знали, что это дело их рук. – Он тяжело вздохнул. – Я повел себя как круглый дурак. Сказал Кеннету, чтобы забирал свою шлюху и убирался отсюда и чтобы его ноги больше не было на земле Маккензи. Но это была с моей стороны роковая ошибка.
Линнет попыталась утешить его, ее собственные страдания бледнели на фоне пережитой им трагедии. Но во рту пересохло, и язык не слушался.
– Это вмешательство стоило жизни моей жене, сестре Дункана.
Линнет с ужасом увидела, как слеза заблестела в уголке его здорового глаза.
– Кеннет заверил меня, что так и сделает, и поторопился в замок, но вовсе не затем, чтобы забрать свою шлюху и навсегда покинуть Кинтайл. Вместо этого они отравили мою Арабеллу. Видимо, они боялись, что она слишком много знает и предупредит Дункана. Доказательств их вины нет, но я не сомневаюсь в том, что это они убили ее.
– Мой муж знает об этом? – тихо спросила Линнет.
– Да, конечно. Он попытался поговорить с Кассандрой, но она убежала, и Дункан загнал ее на крепостную стену. – Мармадьюк перевел дыхание. – Всю дорогу она насмехалась над ним, издевалась, говорила, что Робби не его сын, что его отец – Кеннет. А потом оступилась и сорвалась вниз, прежде чем он успел приблизиться.
– Думаете, он хотел ее спасти? – едва слышно прошептала Линнет.
– Да, он был совсем близко. Решил допросить ее, а потом сослать в монастырь до конца дней. Да простит меня Бог, но окажись я в тот момент рядом, не стал бы ее спасать.
– А когда Кеннет сделал это? – Она коснулась рукой шрама на лице англичанина.
– В тот же самый день. Я поймал его в момент, когда он пытался украсть лучшую лошадь Дункана. Он узнал, что случилось с его любовницей, и решил бежать. Мы подрались и, как видите, он меня искалечил. – Англичанин грустно улыбнулся. – Он, как и Дункан, прекрасно владеет мечом.
– Я слышала, как Дункан восхищался вашим искусством сражаться на мечах, – возразила Линнет. – Говорил, что вы в одиночку можете справиться с пятью противниками.
– Могу. В бою. – Он говорил очень спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74