Блюда подавали и уносили, бокалы осушались и наполнялись вновь, но они чувствовали себя так, словно находились на необитаемом острове. Столик стоял у камина, в котором весело потрескивал огонь, согревая их своим теплом. В бокалах отражалось пламя свечей. А напротив сидел мужчина, воплощение всех ее грез, и разделял их лишь узкий столик. Вечер был поистине чудесным. Оливия так и не вспомнила, о чем они говорили в тот вечер, но его взгляды, движения и звук его голоса навсегда врезались в память. Он то откидывался на стуле, поигрывая бокалом, то наклонялся вперед, опираясь локтем на стол, а его темные глаза словно гипнотизировали ее. Возникшая между ними близость крепла с каждой минутой. Предвкушение. Вот как можно было охарактеризовать этот вечер.
Время летело незаметно. Внезапно в огонь упало полено, подняв яркий сноп искр. Оливия моргнула, точно пробуждаясь ото сна, и удивленно огляделась. Со стола уже убрали, а огонь почти погас. Наверное, уже очень поздно, подумала Оливия.
— Сколько мы здесь сидим? — спросила она.
— Не знаю, — улыбнулся Джордж. — Неужели вы уйдете и оставите меня допивать портвейн в одиночестве?
— О Боже! Я должна была это сделать давным-давно. — Она поднялась, но его длинные сильные пальцы сомкнулись на ее запястье.
— Не уходите, — с мольбой в голове произнес он.
— Мне пора, — прошептала она, но не шелохнулась. Она подняла на него глаза, боясь увидеть в его взгляде желание, но еще больше — безразличие.
Он серьезно смотрел на нее.
— Вы хотите уйти?
Он ласково приобнял ее за плечи, и она задрожала от страсти.
— Я не знаю, чего хочу! — выпалила Оливия. В ее голосе звучала боль. Она опустила голову. — Не мучайте меня. Пожалуйста, Джордж. Не надо.
— Никогда, любовь моя. — Он принялся укачивать ее, как ребенка. — Никогда.
Ее руки скользнули по его спине, и она вздохнула, прижавшись щекой к его груди. Какое счастье! Джордж обнимал ее, прижимал к себе. Она прикрыла глаза и прислушалась к ударам его сердца. К горлу подступил комок слез. Откуда эта боль?
Тиканье часов рождало в ней грусть. Она знала, что эти безмятежные моменты счастья скоро кончатся. Эту сладость она взяла взаймы. Сколько осталось до Сретенья? Четыре месяца? Она заключила неудачную сделку. Джордж успеет занять место в ее сердце. Впереди наполненные пустотой годы. Воспоминания о кратковременном счастье сделают ее жизнь невыносимой.
У него такие сильные руки. Такое крепкое тело. Ирония заключалась в том, что в его объятиях она чувствовала себя защищенной, словно наконец-то обрела свою гавань, хотя здравый смысл подсказывал ей, что все как раз наоборот. Невероятным казалось чувство защищенности, о котором она всю жизнь втайне мечтала, ведь при этом под угрозой оказывалось ее будущее.
Охотник за приданым, равнодушно напомнила она себе. Не Оливию Фэрфакс он так нежно обнимает, а ее деньги.
Уродливые, отвратительные воспоминания всколыхнулись в ней. Бесполезные воспоминания. Она пыталась побороть их. Зачем вспоминать о Люке? Она помнит урок, который он ей преподал, этого достаточно. Из всего, что у нее есть, только деньги могут привлечь такого превосходного мужчину, как Джордж Карстерс.
Голос Джорджа ворвался в ее путаные мысли.
— Вы рождены для моих объятий, — прошептал он. — Словно сама судьба нас соединила.
Его голос звучит так искренне! Так же, как голос Люка. Эта мысль ледяной волной накрыла ее с головы до ног. Она вырвалась из его рук.
— Хорошо сказано, милорд, — сказала она. — Я почти поверила.
Он замер, пораженный. На его лице отразилась боль. Бог мой! Да он великолепный актер! Но если интуиция не обманула ее, эти слова ранили его, а причинять ему боль было невыносимо.
Она нежно погладила его по щеке. Его глаза потемнели. Он взял ее руку и прижал к своему лицу.
— А вы поверьте, — прошептал он. — Мы не просто друзья.
Он поцеловал ее руку. От прикосновения его теплых губ Оливию бросило в жар. Она прикрыла глаза, изо всех сил стараясь не поддаваться охватившим ее чувствам.
— Не сопротивляйтесь, Оливия. — Его губы скользнули по ее руке, запечатлев поцелуй на запястье. Ее тело отвечало на его прикосновения, сердце учащенно забилось. — То, что происходит между нами, гораздо больше, чем дружба. И вы это чувствуете.
— Я не знаю, что чувствую, — в отчаянии прошептала она. — Не знаю, где правда.
— Нет, знаете. Вы испытываете те же чувства, что и я.
— Что бы я ни чувствовала, это не имеет ни малейшего значения. Чувствам нельзя доверять.
Он взял ее лицо в ладони.
— Еще одно пленительное откровение. Какие мы с вами разные!
— О чем вы?
Он приподнял бровь:
— Вы подавляете свои желания. А я только ими и живу. Вы отдаете себя служению другим. Я делаю это в случае крайней необходимости. Нам есть чему поучиться друг у друга.
— Не думаю.
— Ох, Оливия, — прошептал он. — Да вы же просто умоляете об этом. — Он запечатлел на ее губах поцелуй. — Я слышу вас даже во сне.
Не в силах противостоять ему, она ответила на его поцелуй. Он действовал на нее как наркотик, без которого Оливия уже не могла обойтись, она упивалась ощущениями, которые Джордж будил в ней. Ожидая еще одного поцелуя, она прикрыла глаза.
Но он не поцеловал ее. Она чувствовала, как часто вздымается его грудь, ее тело плавилось, как воск, откликаясь на зов его страсти, но он не целовал ее. Оливия будто лишилась рассудка, с ним пропала и ее воля. Она услышала нежный, умоляющий стон и поняла, что он раздался из ее собственного горла. Бесстыдница, какая же она бесстыдница! Но ей все равно.
— Пожалуйста, — прошептала она, потянувшись к нему губами.
Его голос звучал низко и хрипло, очень напряженно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82