Наконец ее туалет был приведен в относительный порядок, волосы с грехом пополам уложены. О'Брайен тоже облачился в свой грязный и мятый костюм. Элизабет наблюдала за ним, пока он одевался. Стоя в тени, она разглядывала его, не боясь быть застигнутой, и невольно сравнивала с мужем. Пол был высок, но худощав. У О'Брайена широкие плечи и грудь, и весь он состоит словно бы из одних мускулов. Элизабет улыбнулась: этого мужчину природа ни в чем не обделила. Внезапно ей захотелось прикоснуться к его мужской плоти, почувствовать, как она наливается силой…
— О нет, хватит на сегодня, — сказал О'Брайен, пристально взглянув на Элизабет. Но как он сумел прочитать ее мысли, недоумевала она, смущенная своими чувственными фантазиями.
Когда О'Брайен застегивал панталоны, Элизабет заметила, что он возбужден. Ее взгляд возбуждает его, поняла Элизабет.
— Хочешь, я провожу тебя до дома? — спросил О'Брайен, поднимая с пола свою шляпу и отряхивая ее от пыли. Когда они выходили из кабинета, он положил ей руку на плечо.
— Нет, ты выходи первый, а я чуть позже. — Элизабет смотрела в пол, не смея взглянуть ему в глаза.
О'Брайен помедлил. Она чувствовала, он на нее смотрит, будто ждет каких-то ее слов. Но что тут можно сказать? Наконец он нагнулся и поцеловал ее в щеку. Элизабет провела рукой по его волосам.
— Спокойной ночи, — прошептала она.
— Спокойной ночи, Лиззи.
О'Брайен выскочил из двери, споткнулся и тихо выругался. Что-то о чертовых собаках. Потом он ушел, а Элизабет осталась стоять в темноте. Снова одна.
13
— Святые угодники, во что я ввязался? — размышлял О'Брайен вслух. Он спускался по гранитным ступеням со склона холма, надеясь, что в суматохе после сегодняшнего взрыва никто не заметил, как он выходил из конторы.
О'Брайен вытер пот со лба. Ему потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы отказаться от предложения Элизабет и не овладеть ею прямо на полу ее кабинета. Господи, он мечтал об этом несколько недель! Но все-таки он передумал, не смог обойтись с нею как с очередной из своих многочисленных женщин. Она была не служанка из таверны и не похотливая женушка какого-нибудь престарелого джентльмена. Наверное, Лиз не знала иного мужчины, кроме своего мужа. О'Брайен застонал. Проклятое чувство ответственности! Что мешало ему наплевать на сознание вины и воспользоваться благоприятными обстоятельствами? Судя по всему, Элизабет была бы прекрасной возлюбленной.
С другой стороны, О'Брайен прекрасно понимал, что, отдавшись ему, Лиз считала бы себя прелюбодейкой. Он не хотел причинять ей такую боль. Не хотел, чтобы она переживала те муки раскаяния, которые он неоднократно испытывал сам. О'Брайен мечтал доставить ей удовольствие, сделать Элизабет счастливой.
Черт возьми, он сам виноват во всем. Он наврал Элизабет. С самого начала обманывал ее, выдавая себя за О'Брайена, так что теперь он для нее — женатый человек. Но, Господи, как ему хотелось заняться любовью с Лиз! Он до боли сжал кулаки. Он желал ее больше всех остальных женщин, которых знал. Служанка из таверны была искусна и опытна в постели, но он отдал бы всю ее умелость за целомудренные и страстные прикосновения Элизабет.
Одна мысль о ней заставляла кровь О'Брайена кипеть. Может, стоит пойти в таверну и прихватить оттуда домой красотку, просто чтобы снять напряжение? «Только не сегодня ночью», — подумал О'Брайен. Он еще чувствовал вкус Лиз на кончике своего языка. О'Брайен зажмурился и представил округлые линии ее груди и аромат ее шелковистых волос. Конечно, его влекло тело Элизабет, но ему нравился и ее ум, ее самостоятельность и независимость. О'Брайен часто слышал от рабочих шутку, что в браке с Лоуренсом именно Элизабет будет главой семьи. Ему нравилась женщина, которая умеет постоять за себя и готова дать отпор мужчине.
О'Брайен со стоном открыл глаза. Что же ему теперь делать? Один раз он избавил Элизабет от необходимости совершить прелюбодеяние, действительное или воображаемое, но он не был уверен, что сможет это сделать и в следующий раз. О'Брайен бредил этой женщиной днем и ночью. Его преследовал запах ее волос, звук ее голоса. Внезапно он остановился посреди дороги. Матерь Божья, он всегда был так осторожен, как же это произошло?
Первый раз в жизни О'Брайен почувствовал, что влюбился.
В течение двух дней Элизабет избегала О'Брайена. Все свои распоряжения она посылала через Джонни Беннета. Сама же старалась все время работать в кабинете, не появляясь на заводе. О'Брайен тоже не делал никаких попыток увидеть ее.
На самом деле Элизабет не была так уж сильно занята. У нее накопилось много работы, но она не могла сосредоточиться на ней. Если бы кто-нибудь вздумал проследить за ней, то увидел, что целых два дня Элизабет сидит перед окном, задумчиво вертя в руках перо. Она делала вид, что работает, но все ее мысли были заняты управляющим. От одной мысли о нем Элизабет бросало в жар. Всякий раз, закрывая глаза, она представляла себе его прикосновения, ласки, поцелуи, и ее охватывало желание.
Элизабет понимала, что это грех, но ей было все равно. Она хотела О'Брайена еще больше, чем в тот вечер. Ни о чем другом Элизабет думать не могла. Джессоп и даже жена О'Брайена потеряли для нее всякое значение. Чувства к нему полностью захватили Элизабет, и она не знала, как ей быть.
Элизабет выглянула в окно. На улице начинало темнеть. Она попыталась представить, что будет делать О'Брайен вечером. Пойдет ли он в таверну к своей рыжей подружке или останется у себя в коттедже и будет мечтать о хозяйке завода Лоуренса, лежа на своей пуховой перине?
Элизабет ни за что не уступит О'Брайена этой рыжей шлюшке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86