Как назло, он отправился в лес налегке, прихватив только маленький ножик для еды, который ему подарила Анна. Он называл этот ножик «кортиком», потому что так его назвала Анна. Это было смешное слово, очень похожее на морское слово «бортик», и Олаф их частенько путал.
– Кто вы такие? – повторил Олаф свой вопрос, стараясь говорить громче и отчетливее. Здешние люди плохо понимали его речь. Правда, Анна утешала его и повторяла, что он говорит по-английски совсем неплохо и даже намного лучше, чем она по-норвежски. Она очень добрая девушка, эта Анна.
– Я мог бы задать тебе тот же вопрос! – надменно ответил бородатый мужчина.
– Олаф! – Норвежец громко стукнул себя кулаком в грудь. Анна подарила ему новую тунику из тонкого мягкого сукна. Она была намного легче и удобнее, чем грубые рубахи из плохо выделанной кожи, в которых принято ходить на севере. Олафу нравилась его новая одежда. – Олаф Хеннесон, – повторил он.
– Ты не похож на местного. Откуда тебя сюда занесло? – сердито спросил второй незнакомец.
Его голос действительно был похож на женский, и все же Олаф не мог с уверенностью сказать, была ли это женщина. Он никогда в жизни не видел женщин без длинных волос.
Тем временем незнакомцы подъехали к Олафу совсем близко. У чернобородого на боку висел меч, а из седельной сумки торчал длинный лук.
– Я приехал сюда из Найлендсби, с севера, – ответил Олаф на вопрос незнакомца и для убедительности показал куда-то рукой. Он сам толком не знал, в какой стороне находится север, потому что густые кроны деревьев заслоняли солнце.
– Эта свинья – викинг! – брезгливо буркнул чернобородый, обращаясь к своему спутнику.
Олаф весь напрягся. Этот человек на коне ему ужасно не нравился. Он мог бы одной рукой сдернуть его с седла, затоптать сапогами, но… Тор учил его, что поступать так с людьми нельзя.
– Что ты делаешь на земле Данблейна? – спросил другой всадник, тот, что поменьше.
Олаф присмотрелся к нему повнимательнее. Нежное личико больше походило на женское, чем на мужское. Его даже можно было бы посчитать красивым.
– Режу бычкам яйца, – просто пояснил Олаф. – Один из них удрал. – И норвежец ткнул пальцем в ту сторону, откуда доносилось телячье мычание.
– Ты от него ничего не добьешься, – презрительно фыркнул чернобородый. – Это же недоумок!
Тот, что поменьше, пнул Олафа прямо в грудь и яростно взвизгнул:
– Я тебя спрашиваю не о том, что ты делаешь сейчас! Да, теперь стало очевидно, что это женщина.
– Как ты вообще оказался здесь, на земле Данблейна? Или ты не слышал, как здесь обходятся с незваными гостями? Им отрезают яйца – точно так же, как тому бычку!
Она злилась все сильнее, и Олаф никак не мог понять почему. Он всего лишь хотел поймать бычка и отогнать обратно на ферму. Братья скоро хватятся его. Они могут подумать, что Олаф ленивый и не хочет им помогать. Но ведь это не Олаф, а Финн не любит работать и часто прячется в лесу, когда все остальные заняты делом. Иногда он прячется один, а чаще с женщиной.
– Олаф живет в Ранкоффе, – гордо заявил он. – Мой брат – сын Ранкоффа.
– Что это ты бормочешь? – злобно спросила женщина, – у Ранкоффа нет сыновей! Только писклявые девки!
– Тор – сын Ранкоффа, – уверенно повторил Олаф. – Тор – мой брат.
– Как это может быть? – вмешался чернобородый. – Сколько лет твоему Тору?
– Это мой старший брат, – отвечал Олаф. – Мы приехали с севера. Нам мама сказала, и мы приехали.
Чернобородый стал ругаться такими словами, которые, по мнению Олафа, мужчинам не полагалось произносить при женщинах.
Может, тот, второй, все-таки не женщина? Вот и в деревне их матери жил один мужчина, любивший наряжаться в женскую юбку – но только тогда, когда был совсем пьян.
– Объясни все толком, а не то перережу тебе глотку! – прошипел тот, что поменьше.
Олаф не сразу заметил, что в его руке сверкнула сталь. Он хотел отскочить, но опоздал на какую-то долю секунды. Чернобородый наехал на него, прижав к крупу второго пони, и острие ножа оказалось возле горла Олафа.
Он не мигая уставился на того, что поменьше. Кажется, это все-таки была женщина.
– Олаф не понимает что вам нужно.
– Ты сказал, что твой брат – сын Ранкоффа! – злобно прошипела женщина, наклонясь к лицу Олафа. – Он что – его внебрачный сын?
Внебрачный сын. Ублюдок. Олаф знал, как звучит это слово и по-английски, и по-норвежски. Это было плохое слово. Обидное слово.
– Он сын моей мамы, – сказал Олаф. – И сын Манро. – Он нарочно избегал слова «внебрачный». Пусть эти люди сколько угодно грозят своим ножом – Олаф никогда не скажет плохо о Торе. Ведь он любит Тора!
– Чтоб тебе пусто было! – выругалась женщина. – Вот так дела! Наш безгрешный Манро обзавелся внебрачным сыном! Держу пари, об этом до сих пор судачит вся округа!
– А почему вы оба оказались здесь? – продолжал допрос чернобородый. – Что вам здесь нужно?
Женщина все еще держала нож у самого горла Олафа, но первый испуг прошел, он успел взять себя в руки и ответил более внятно:
– Мама велела ему приехать сюда.
– Наверняка для того, чтобы наложить лапу на наследство! – прошипела женщина. – Чтобы урвать кусок от того, что по праву должно быть моим!
Она рывком убрала свой нож, и Олаф проворно отскочил в сторону.
Она уже не просто сердилась. Она готова была лопнуть от злости. Разве Олаф сделал что-то дурное? Олаф не любил, когда люди сердились на него. Особенно его братья.
– Олаф должен поймать бычка, – сказал он. Чернобородый переглянулся с женщиной.
– Хочешь, я его прирежу? – Отрывистый голос походил на лай злой собаки. Олафу совсем не нравился чернобородый. Пусть злится на Олафа сколько угодно – Олафу наплевать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98