Барабаны. Звук нарастал мягко и медленно. Так медленно, что каждый удар казался последним. Но потом удары стали чаще и громче. Сначала, кажется, бил только один барабан. Потом к нему присоединились еще несколько. Бой барабанов гулким эхом отдавался в сердце Тэсс. Даже дышать она стала в ритм барабанного боя. Барабаны звали ее…
Как сказал Ворон? Я приду за тобой, когда позовут барабаны. Да, так. И Женщина Грез тоже сказала так. Скоро нас позовут барабаны.
Тэсс возвратилась в вигвам Женщины Грез. Там никого не было, и Тэсс могла спокойно привести себя в порядок и приготовиться к празднику в честь Такуко. Ворон так разозлился на нее из-за подарка На-Ки, что она не знала, придет ли он теперь за ней, как обещал.
Тэсс слышала, как индейцы проходят мимо вигвама, собираясь к центру деревни на общий костер. Она ощущала аромат жареной оленины и еще каких-то пряностей. А барабаны все били. Все громче и чаще. Они звали на пир не только ленапе, они звали ее, белую женщину Тэсс.
Когда Ворон открыл дверь вигвама, Тэсс была уже готова. Она поднялась ему навстречу.
– Я… Я боялась, что ты не придешь. – сказала она, заставляя себя посмотреть ему прямо в глаза. – Я не привыкла долго быть одна. У себя дома и у дяди вокруг меня всегда было полно людей. Я не умею быть одна. – Она усмехнулась, не понимая, зачем она говорит ему это.
– Человек должен много времени проводить наедине с самим собой. – Ворон пристально посмотрел на нее. – Только тогда уходят сомнения. Только тогда человек может понять, чего он стоит и чего желает.
О чем это он? О каких таких желаниях? – немного заволновалась Тэсс.
Она разглядела при слабом свете лампы, что он не отрываясь смотрит на нее. На нем была только кожаная безрукавка и набедренная повязка. Еще несколько дней назад Тэсс сочла бы такой наряд бесстыдным. Теперь же ей казалось, что грех скрывать такое идеально скроенное Господом Богом тело от глаз людей. На ногах у Ворона были парадные высокие, почти до колен, мокасины из белой кожи. Через плечо к бедру было надето украшение из змеиной кожи с головой черепахи. На поясе болталась белая замшевая сумка, украшенная вырезанными из кожи листочками и цветами. Из сумки торчал мундштук курительной трубки. Чистые, еще влажные волосы блестящей черной волной спадали почти до середины спины. На голове красовался головной убор из крупных ярких перьев, ракушек и кожаных ленточек.
Смутившись, Тэсс одернула короткую юбку, чувствуя себя не в своей тарелке.
– Мне не во что было переодеться, – сказала она тихо. – Я до сих пор в его мокасинах. – Она приподняла одну ногу. – Это ничего?
– Там, куда отправился мой брат, они ему уже не понадобятся, – тихо ответил Ворон. – И потом, он был бы рад, если бы знал, что его мокасины тебе пригодились. – Он поманил ее рукой к выходу. – Пойдем. Барабаны зовут.
Тэсс вышла вслед за Вороном из вигвама. Он показал рукой, чтобы она шла с ним рядом. Что это значит? Может, теперь она уже не его пленница? А кто она теперь?
Сумерки сгустились над тихой ленапской деревней, приютившейся на берегу чистого ручья, где-то далеко впадавшего в реку Потомак. Было очень тихо. Деревья склонились над поселком, укрывая его своими ветвями от бед и от врагов. В воздухе висел дым от большого костра. Но это был другой дым, не терпкий и удушливый, как на кухне у дядюшки. Этот дым пах ароматами трав и жареной оленины. От него приятно кружилась голова и сосало под ложечкой. Тэсс почувствовала, что очень голодна.
Барабаны били все чаще и громче. Теперь к ним присоединился еще и звук костяных палочек, которыми индейцы стучали по глиняным трубкам.
Когда Тэсс и Ворон подошли к костру, праздник уже начался.
Мужчины, взявшись за руки, танцевали вокруг костра, женщины пели, стоя в сторонке и хлопая в ладоши. У Тэсс возникло невольное желание захлопать и запеть вместе со всеми.
Увидев Ворона, мужчины разомкнули круг. Ворон подал Тэсс знак, чтобы она встала вместе с женщинами, а сам возглавил цепочку танцующих. На очередном витке ритма Ворон пропел что-то сильным грудным голосом, и индейцы подхватили напев вслед за ним. Он повел мужчин за собой по кругу в новом танце, и они вторили ему в телодвижениях.
То, что сказал Ворон, было правдой. Все это было совсем не похоже на панихиду. Тэсс видела, что лица индейцев сияют внутренним торжественным светом. Это был настоящий праздник, праздник в честь воина-брата, который погиб как герой и который теперь на небесах. Тэсс даже показалось, что, когда она вглядывается в свечение искр от костра, она чувствует присутствие души Такуко. Сейчас его друзья и родственники спокойно и достойно прощались с ним.
Танец вскоре закончился, и Ворон, часто дыша, подошел к Тэсс. На его лбу выступили капельки пота.
– Ты, наверное, считаешь, что у нас – дикарские обычаи? Ведь вы не танцуете на похоронах, – сказал он, глубоко вздохнув, чтобы восстановить дыхание после быстрого танца.
– Вовсе нет, – ответила Тэсс. – Мне очень понравилось. Это очень красивый обычай. Знаешь, у меня был маленький братик. Ему еще и года не было, когда он умер. Мы просто похоронили его на кладбище за поселком, потом пришли домой и приготовили обед. Я думаю, маленькому Гарри понравилось бы, если бы мы для него станцевали.
Ворон подвел Тэсс к старой индианке, у которой лицо было морщинистое, как печеное яблоко. Она помешивала какой-то напиток в большом сосуде из высушенной тыквы. Ворон взял чашу, сделанную из панциря черепахи, наполнил ее до краев и подал Тэсс.
– Так, значит, в твоей жизни тоже были потери, – сказал он, ласково взглянув на нее.
Тэсс поднесла напиток к губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104