Он пах прохладой и мятой.
– Скажи, – спросила она, – почему ты так разозлился на меня, когда я приняла подарок от На-Ки? Ведь он ничего плохого не сделал.
Старая индианка налила Ворону вина и, протянув ему чашу, что-то быстро проговорила.
Ворон резко ответил и пошел прочь от старухи.
Тэсс побежала за ним.
– Что сказала тебе старуха? – поинтересовалась Тэсс.
– Она сказала, что мне пора приниматься за дело. Что я и так слишком долго путешествовал, отдыхал от своих обязанностей.
– Но я-то думала, что вы с братом были на очень важном для вашего народа собрании.
Ворон остановился у большого раскидистого дерева и, присев на корточки, сделал большой глоток из чаши.
– Да, это так. Но в деревне есть люди, которые считают, что нам не следовало туда ходить. Они считают, что наш народ должен самостоятельно решать, нужно ли нам воевать с беловолосыми.
– А кто так говорит?
Ворон взглядом указал в ту сторону, где На-Ки оживленно разговаривал о чем-то с двумя индейцами.
– На-Ки? – Тэсс не понимала почему, но все это вдруг стало очень важно для нее. Ее невзгоды вдруг отошли куда-то далеко. – Так ты хочешь сказать, что На-Ки за войну, а ты – нет?
Ворон откинул за спину прядь волос, повернулся и посмотрел ей в лицо.
– Все не так просто. – Он помолчал, как будто ему не очень хотелось говорить об этом, но все-таки продолжил: – На-Ки хочет стать военачальником племени. Но им должен стать я. На-Ки неправильно понимает значение вождя. Он считает, что его долг – вести воинов в бой. Я же считаю, что он должен учитывать пожелания молодых и мудрость старейших, чтобы решать, когда надо воевать, а когда – нет. Только в крайнем случае следует становиться на тропу войны.
– Понимаю, – вздохнула Тэсс. – А кто будет решать, кого выбрать военачальником, если вы оба этого хотите?
Ворон допил вино и поставил чашу на землю.
– Наш народ будет голосовать на Большом Совете.
Тэсс оглянулась на старуху, разливавшую вино.
– Значит, некоторые не хотят, чтобы военачальником стал ты. Потому эта женщина так сказала?
– Мой соперник разносит слухи быстрее, чем пчела – мед. Он так говорит с людьми, что они начинают сомневаться в том, в чем раньше были уверены.
Ворон стал бесцельно водить пальцем по песку, рисуя какие-то значки.
– Пока мы с братом были на Великом Совете, На-Ки занимался тем, что раздавал нашим людям подарки от французов. Он убеждал людей, что они – наши союзники и что мы можем выжить, только встав на их сторону. – Лицо Ворона помрачнело. – Мне кажется, На-Ки не терпится взять в руки томагавк. Он не задумывается о том, что нужно людям. У него не болит сердце за них.
– А у тебя – болит, – вздохнула Тэсс, пытаясь разглядеть сквозь дым глаза Ворона. – Ты считаешь, что вам не надо воевать, да?
Ворон, не отрывая глаз, смотрел на пляшущие языки огня.
– Я не уверен. – признался он. – Но одно я знаю точно. Любое из этих решений изменит судьбу нашего народа навсегда. Англичане уже сотню лет гонят индейцев с их земель. Так не может дальше продолжаться, если наш народ хочет выжить. Но такие решения нельзя принимать, не думая. Это слишком серьезно. И кто сказал, что англичане – враги, а французы – нет? Разве об этом можно судить по подаркам и ложным обещаниям?
Ветер дул в их сторону, дым щипал глаза. Ворон посмотрел на Тэсс, которая сидела, скрестив ноги, и улыбнулся. Улыбка получилась какой-то жалкой. Чтобы подбодрить его, Тэсс улыбнулась в ответ.
– Армия короля – самая сильная в мире, – уверенно сказала она. – Я не думаю, что французы могут победить. Мой жених говорит, что они дураки, если рассчитывают победить.
– Так ты собиралась замуж? – спросил Ворон.
Тэсс сложила руки на коленях.
– Да. Скоро. Моего жениха зовут Майрон. – Она умолчала, что именно Майрон стрелял в Такуко.
– Ты любишь его? Этого Майрона? – прямо спросил Ворон.
Никто раньше не спрашивал ее об этом – ни дядя, когда благословил их союз, ни сам Майрон.
– Он – хороший человек, – сказала Тэсс. Она тут же вспомнила про Абби, про то, что она каждый день живет в своем мире молчания и ждет, когда старшая сестра заберет ее к себе. – Майрон может обеспечить нашу будущую семью, – добавила она.
Ворон покачал головой.
– Я, наверное, зря стараюсь понять белых. Я никогда не смогу их понять.
Тэсс допила вино и поставила чашу на землю.
– Что ты имеешь в виду?
Они сидели, почти касаясь друг друга локтями.
– У нас женщина и мужчина женятся только тогда, когда между ними есть любовь.
Тэсс рассмеялась. Дурацкая мысль! Женщины в браке ищут поддержки и надежности, мужчинам нужна верная спутница жизни – и все. Каждый знает это.
– А что, если любовь никогда не придет? – спросила она.
Ворон встал на ноги и потянулся.
– Тогда просто не надо жениться.
Тэсс подмывало спросить, почему он сам до сих пор не женат, но она сдержалась и решила промолчать.
Ворон подал ей руку, она поднялась, и их лица оказались совсем рядом. Ворон снова, как тогда в лесу, нежно отвел с ее лица прядь волос. Тэсс удивило, что этот простой жест вызвал в ней ответную волну нежности.
– Моя мать говорит, что я не должен тебя держать здесь как пленницу. Да и другие женщины племени болтают. Они говорят, что если я хочу стать военным вождем племени, то мне нельзя вести себя безответственно. Не следовало приводить в деревню белую женщину.
Тэсс заглянула в черные глаза, глубокие, как омут. И от этого взгляда, а может, от ритма этой необычной музыки барабанов у нее закружилась голова.
– А что ты отвечаешь им обо мне? – спросила она шепотом.
Ворон снова притронулся к ее лицу, нежно проводя кончиками пальцев по подбородку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104