Хоук обнаружил, что с появлением в его жизни мисс Белинды Гамильтон жизнь эта совершенно изменилась. Белинда все время держала его в состоянии восторженного смятения. На другое утро она встала в веселом настроении и села за стол рядом с ним в бледно-голубой Утренней столовой. Сквозь высокие сводчатые окна струился чистый свет утра, вплетаясь в ее волосы и зажигая розовые отблески на ее коже цвета сливок.Когда Уолш, дворецкий, вкатил на тележке завтрак, она повернулась и с любопытством посмотрела на него, а Хоук опустил «Тайме», чтобы украдкой рассмотреть ее. Трепет ее ресниц, классический профиль почему-то заставили его сердце биться сильнее.— Что это у нас тут? Омлеты? Как мило! — воскликнула она.— Омлеты с грибами и вишней морель, мисс Гамильтон, — объявил величественный дворецкий, не скрывая неодобрения при виде, этой девицы.— Вишня морель? — Она весело засмеялась и улыбнулась Хоуку. — Я предпочитаю омлеты без морали — впрочем, вы, конечно, уже поняли это.Уолш хотел взять у нее тарелку.— Прошу прощения, мисс, кухарка пожарит вам другой…— Полагаю, мисс Гамильтон пошутила, — вмешался Хоук, пряча веселую улыбку. Он взял чашку, отпил чая и с интересом наблюдал за Бел. «Тайме» он отложил в сторону.— Чудный омлет, так и передайте кухарке. — Она подцепила на вилку маленький грибок и поднесла его ко рту.— Сегодня у вас хорошее настроение, — заметил Хоук, протягивая руку за тостом.— Спала как младенец. Благодарю вас, комнаты очень удобные.— Не за что. Ешьте же. Нас ждут дела.Почему-то завтрак, который он ел каждое утро, в этот день показался ему роскошным пиршеством — возможно, потому, что его подопечная то и дело издавала радостные возгласы. Он заново ощутил вкус еды; в последнее время он утратил к ней интерес. Сегодня же он ел как шотландский горец. Кроме золотистых омлетов, взбитых так, что они были легкие, точно перышки, были поданы толстые куски розового, сочного бекона, замечательное масло, малиновое варенье на тостах из белого хлеба и теплые женевские рулеты с привкусом шафрана, а также груша, нарезанная кусочками.— У вас превосходная кухарка, Роберт. Он кивнул, перестал жевать и выпил чаю.— Слава Богу, по крайней мере кухарка пока еще здесь. Кажется, вся прислуга собирается сбежать от нас. Заранее прошу прошения за неудобства. Похоже, миссис Лаверти нас предала.Белинда широко раскрыла глаза и положила вилку.— Она уходит?— Не совсем. Она переместилась в Хоуксклиф-Холл. — Он раздраженно покачал головой. — Темпераментная старая гарпия, но она хорошо делает свое дело, и к тому же я не могу уволить того, кто знал меня с пеленок.— Ну и ну! — возмутилась Бел, вытирая салфеткой уголок рта. — Ничего. В отсутствие миссис Лаверти я буду сама поддерживать порядок в Найт-Хаусе.— Да? И как же вы намерены это осуществить? Прислуга полагает, что вы — что-то вроде красивой ведьмы, околдовавшей меня. И потом, что может знать куртизанка о домашнем хозяйстве?— Не беспокойтесь. — Она высокомерно задрала подбородок. — Просто сообщите Уолшу, что власть перешла ко мне. и все. Такая работа для меня сущий пустяк, и это самое малое, что я могу сделать, чтобы доставить вам… удовольствие, — лукаво улыбнулась она.Он грустно посмотрел на нее и пожалел о том, что отказался от возможности заполучить ее к себе в постель — теперь, когда она намекнула ему об этом. Но свои сожаления он оставил при себе.— Вы говорите так уверенно. Вы понимаете, на что идете? Я не потерплю хаоса у себя в доме.Она снисходительно улыбнулась и положила в рот кусок омлета.Хоук был так заинтригован ее скрытыми талантами, что не стал спорить. Он позвал Уолша и непререкаемым тоном заявил ему о некоторых изменениях у них в доме.Мисс Гамильтон невозмутимо пила чай, а дворецкий, с мрачным видом выслушав хозяина, поклонился и вышел, обремененный неприятной необходимостью сообщить новость остальной прислуге.Куртизанка сидела с безмятежным видом, словно ей каждый день приходится иметь дело с распушенной прислугой. Она могла держаться как истинная герцогиня, когда ей это было нужно. Может быть, этот маленький шулер прячет в рукаве туза, подумал он, внимательно глядя на нее.После завтрака он усадил ее в черную карету с гербом Хоуксклифов, о которой Бел сказала, что это образец элегантности и роскоши. Кучер и грумы были одеты в строгие темно-синие ливреи, а также в пудреные парики и треугольные шляпы. Везли экипаж четыре черных мерина; сиденья внутри были обиты мягкой кожей кремового цвета.Первую остановку они сделали у Английского банка, куда Хоук вошел, держа Бел под руку. Его мгновенно окружили угодливо кланяющиеся клерки. Их провели в контору управляющего, где Хоук велел открыть на ее имя счет, на который он поместил для начала сумму в пятьсот фунтов, согласно их договору.Сосредоточенность, с которой она ставила свою подпись под документами, заставила его улыбнуться про себя; потом она уставилась на депозит, словно ожидая, что цифры исчезнут с него как дым, и наконец торопливо сунула в ридикюль новую чековую книжку.Она познала бедность, подумал он, и в душе у него поднялось что-то яростное и жаркое. Пришлось отвернуться, иначе он крепко обнял бы ее. В результате озарения, пережитого им в банковской конторе, он истратил совершенно безумные деньги на ее лошадей и экипаж в «Таттерсолз», следующем месте, которое они посетили.Он требовал самого лучшего, потому что только роскошью мог ответить на оскорбления, которыми ее осыпали представители высшего света.Хоук не знал, раздражало или забавляло его то, что он стал покровителем красавицы, за которой все охотятся. Скорее, его удручала мысль, что он хотел бы быть единственным, кто привлекает ее внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94