Он медленно открыл глаза и посмотрел на нее.— Господи, что выделаете, мисс Гамильтон? — поинтересовался он с любопытством.— Устраиваю вас поудобней.— А-а… — Он снова закрыл глаза, наслаждаясь необыкновенным ощущением, когда ее изящные пальцы развязали аккуратный узел его накрахмаленного галстука, — и вот она уже стащила галстук с его шеи.Она нежно погладила его по щеке, потом расстегнула верхние пуговицы его жестко накрахмаленной белой рубашки.— Лучше? — спросила она, медленно проведя рукой по его груди.Он издал звук, значения которого и сам не понял. Сердце у него сильно билось, глаза были закрыты.Положив руку ему на плечо, она осторожно обошла вокруг кресла и встала сзади; он, как животное, чувствовал ее присутствие. Его тело пронзила дрожь, когда ее пальцы пробежали по его волосам.— Господи, что это выделаете, мисс Гамильтон? — снова задал он тот же вопрос.— Убираю вашу головную боль, дорогой. Расслабьтесь.Охваченный вожделением, он подчинился, а она ласково гладила его по волосам. Неужели эта девчонка не понимает, как она его искушает?— Где у вас болит? — прошептала она. — Здесь?— М-м… — согласился он, когда она прижала большие пальцы к двум точкам в основании черепа. Бел принялась массировать напряженные шейные мускулы до тех пор, пока они постепенно не расслабились.— Белинда, — наконец проговорил он осторожно, стараясь, чтобы голос его звучал любезно — он боялся, что одного неудачного слова окажется достаточно, чтобы она перестала дарить ему это немыслимое наслаждение, — все эти разговоры сегодня в тюрьме насчет Парижа и того, что вы преподавали в пансионе, — это правда?Она опустила руки.— Роберт, дражайший мой, — с легкой насмешкой в голосе пожурила она его, — почему вы считаете, что наше соглашение дает вам право интересоваться подробностями моего прошлого?— Но ведь речь идет о моей сестре…— Ну так не бойтесь, я не испортила вашу сестру. Леди Джасинда невредима. Хотя должна заметить, что эта девица склонна к опрометчивым поступкам; смею предположить, как ей не хватает руководящей материнской руки. — Вы уклоняетесь от ответа. — Ну ладно, если хотите знать — некоторое время я преподавала французский, музыку, историю и манеры в пансионе миссис Холл». Это была моя последняя приличная работа перед…Хоук закрыл глаза и почесал бровь, окончательно запутавшись. Одно дело — когда тебя гладит по голове куртизанка, и совсем другое — когда это делает учительница из пансиона.— Долф сделал так, что меня уволили, — продолжала она. — Он приходил каждый день в течение месяца, пытаясь увидеться со мной, и в конце концов убедил начальницу, что он мой любовник, то есть что я не целомудренна и не респектабельна и плохо влияю на девиц. Миссис Холл решила, что я представляю собой угрозу для учащихся-, что мое «поведение» повредит нравственному облику учениц, и меня уволили.— А вы не сказали ей, что Долф лжет?— Конечно, сказала. Но ведь вы знаете, какой занудой бывает миссис Холл, если вы имели с ней дело. Она беспокоилась из-за престижа своего заведения, и я не хотела, чтобы на репутацию моих учениц легло хотя бы пятнышко еще до того, как они начнут выезжать в свет. Ради них я и отказалась от этой работы — впрочем, без особого сожаления.— И что же вы сделали?— Отправилась к Харриет, а потом — к вам.— А-а… — сказал он, ощутив по легкому изменению ее тона, что ступил на опасную почву.— А теперь, ваша светлость, не будете ли вы так добры замолчать и наслаждаться массажем? Или мне прекратить его?Он откинул голову и печально улыбнулся:— Я не скажу больше ни слова.Она распоряжалась его телом, которое было точно глина в ее руках. Закрыв глаза, он воображал, что ему хотелось бы с ней сделать. А она осторожно гладила его виски, потом ее пальцы легко пробежали по его лбу и, найдя маленькие впадинки под бровями, нажали на точки, которые теперь тупо и слабо пульсировали.Потом она остановилась — ровно настолько, чтобы по телу его пробежало как вспышка разочарование из-за того, что она перестала с ним возиться. Он ждал. Мягко проведя костяшками пальцев по обеим сторонам его лица и шеи, она наклонилась над ним и расстегнула еще несколько пуговиц на его рубашке. Потом нежные руки скользнули под рубашку и принялись гладить его голую грудь, изучая и согревая ее.Потом она поцеловала его в ухо, слегка потеребила языком мочку… и он, испустив тихий стон благодарности, расставил ноги, потому что она обхватила рукой его плоть поверх черных панталон и начала гладить ее.Возможно, она хотела проверить, станет ли он возражать, но возражать он не мог: он был околдован.Грудь его вздымалась; он был в нерешительности. Она расстегнула на нем панталоны, и рука ее скользнула внутрь.— Ах, Роберт! — шепнула она одобрительно, обхватив его гладкий и твердый ствол и нежно лаская его кончиками пальцев.Он нашел ее губы и поцеловал, дрожа от желания, а она все гладила и гладила его. И вдруг отпустила. И поцелуй прервала. И тогда он открыл глаза, туманные и мерцающие, и посмотрел на нее, потрясенный и огорченный. Не может же она бросить его вот так! Он заплатит, сколько она захочет.Но она его не бросила, увидел он, испытывая бесстыдную радость, — она просто встала перед ним. Он смотрел на нее, вожделея, удивляясь, понимая, что все-это уже не раз грезилось ему во сне. Она выдержала его взгляд, ее красивое лицо было соблазнительно и холодно, в глазах плескалось желание.Положив руки на его бедра, она медленно опустилась на колени между его ногами. Он ждал, затаив дыхание; никогда в жизни он не испытывал такого возбуждения. Точно некая прекрасная язычница, исполняющая обряд поклонения божеству, она провела руками по его обнаженной груди, одновременно целуя ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94