Лошади испугались. Роберт, справившись со своим жеребцом, схватил поводья ее коня. В черном небе над Грин-парком сверкал яркими огнями фейерверк, открывая празднества, которые устраивал принц-регент в честь победы.Настало первое августа. Последний день их соглашения.Бел почувствовала, как ее охватила дрожь при мысли о расставании. Она взглянула на Роберта и увидела, как красные отблески осветили его мужественное лицо. Бел старалась побороть чувства, охватившие ее при воспоминании о том, при каких обстоятельствах они в последний раз наблюдали фейерверк вместе — в ту восхитительную ночь в Воксхолле. Роберт что-то шептал своей лошади, стараясь не встречаться с ней взглядом.Они въехали в ворота Найт-Хауса, и грумы приняли у них лошадей. Бел спешилась, сдвинула назад широкополую шляпу и, вытерев пот со лба, смотрела, как Роберт устало направился к дверям. Золотой свет, отбрасываемый фонарями по обеим сторонам двери, очертил красноватый ореол вокруг его волнистых черных волос.Он исчез в доме, и сердце у нее заныло. Он был таким благородным рыцарем — а она, его прекрасная дама, оказалась обманщицей.Впрочем, к ее страданию примешивалось и чувство вины — ведь она знала, что в некотором смысле она не лучше леди Колдфелл. Почему она дала ему повод думать, что оттолкнула его тогда только из-за денег? Но в отличие от леди Колдфелл у нее еще остается возможность обелить себя в его глазах. Если только она осмелится. Эта ночь — последняя возможность все ему объяснить.Она опять содрогнулась от холодного страха, но, приняв решение, расправила плечи. Она согласна вытерпеть любое унижение, но этот человек — ее покровитель, и она обязана сказать ему правду.Хоук был в библиотеке. Он поручил одному слуге отыскать его брата Алека, который будет его секундантом, а другому — съездить в поместье Колдфелла и предупредить, что дуэль состоится на рассвете.Отпустив слуг, он сел за письменный стол и крепко прижал ладони к глазам. Он чувствовал себя униженным и одиноким.Подумать только, как он ошибся! Боже милосердный, как одурачила его Люси! Он ввязался в это дело, считая себя справедливым мстителем, а на самом деле оказался в дураках.— Роберт!Услышав ее тихий оклик, он поднял глаза. Белинда стояла в дверях, в полумраке, и лицо у нее было напряженное и бледное. Ее красота подействовала на него как удар в грудь. Он взял в руку перо и сделал вид, что рассматривает его.— Вам что-то нужно, мисс Гамильтон? Боюсь, что я занят. Мне нужно привести в порядок кое-какие дела, поскольку существует некая вероятность, что мне придется покинуть этот мир с непредвиденной поспешностью.При этих словах она вздрогнула и опустила голову. Он посмотрел на нее.— Молчите, да? Позвольте мне высказать предположение. Вы явились сказать: «Я же вам говорила». Так оно и есть. Вы знали с самого начала, что Долф не убивал Люси, но я не желал вас слушать. Вы были совершенно правы; отдаю должное вашему уму, а мне придется смириться с тем, что меня одурачила Люси… и вы.— Бог мой, умеете же вы причинять людям боль. — Прошептав это, она подняла голову и встретила его взгляд. В ее глазах была мука. — Не нужно равнять меня с ней. Я хотя бы не скрываю, что я шлюха.Он отбросил перо и оперся подбородком на руку.— Я хочу кое-что рассказать вам, — храбро сказала она, входя к нему в комнату.Она направилась к фортепьяно и, положив руки на блестящую крышку, уставилась в пустой камин.— Я хотела сказать, что в течение последних двух месяцев я пыталась сделать вашу жизнь немного радостней. Сде-лать так, чтобы вам было хорошо и… вы получили удовольствие.Он с трудом удержался от желания сообщить ей, как прекрасно ей это удалось.Он с ней покончил, и все тут. В конце концов, он отказался отдать ее Долфу и из-за этого готов рискнуть своей жизнью. Разве этого недостаточно? Ему страшно захотелось подойти к ней, обнять, утешить и утешиться. Но этот порыв был неуместен.Он сидел за письменным столом в стоическом молчании, ожидая ее рассказа и глядя, как на прекрасном лице отражается сложная игра чувств.— Роберт, в ту ночь в столовой я оттолкнула вас не из каприза или алчности, — начала она. — На самом деле… Ах, Роберт!— Что такое? — равнодушно осведомился он.Она напряглась, ее маленькая, изящная ручка, лежавшая на крышке рояля, сжалась в кулак. Она закрыла глаза, но лицо ее по-прежнему было повернуто к нему.— Я знаю, вы смотрите на куртизанок с презрением. Пожалуйста, постарайтесь понять. Вы — мой п-первый покровитель. Оттолкнула я вас потому, что…Она замолчала. Ей было так страшно! Он ждал, боясь шелохнуться, но заставил себя проговорить вежливо и надменно:— Да?— Я не умею любить, — жалобно произнесла она. Он воззрился на нее.— Простите мою неделикатность, Белинда, но где же логика? Любовь — ваша профессия. Вы не были девственницей, когда я овладел вами.— Не была, — еле слышно ответила она. — Я должна кое-что сказать вам… я никому этого не говорила. О том, что случилось со мной. — Она вздернула подбородок и решительно посмотрела ему прямо в глаза. — Роберт, дело не в том, что в один прекрасный день мне надоело жить в нищете и я решила стать куртизанкой. Когда из-за Долфа меня уволили из пансиона, я держалась на плаву, днем подавая апельсины, а по ночам чиня рубашки — именно так, как вам рассказали дети. Я работала с утра до ночи, но я оставалась честной. Я увидела этих ребятишек — Томми и Эндрю — зимой, ноги у них были босые и кровоточили. — Она говорила все быстрее и быстрее, и предчувствие чего-то ужасного зародилось в его душе. — Поэтому я потратила деньги, отложенные на плату за отцовскую камеру, чтобы купить им ботинки, — продолжала она, с каждым мгновением утрачивая свое спокойствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94