Свечи были не нужны. Огонь освещал спальню, превращая ее в уютный рай для влюбленных.Нора тихонько постучала в дверь. Она принесла холодное мясо, сыр, масло и хлеб. Эдвину особенно поразило масло, которое нужно намазывать на хлеб. Она никогда в жизни не ела масла. Эдвина застенчиво подождала, пока Нора уйдет.— А мне можно взять немного вот этого?— Конечно. А сверху положи мясо, — посоветовал Эдвард.— А что это такое? — с любопытством спросила девушка.— Наверное, холодная оленина. Ты разве никогда ее не ела?Она покачала головой. Эдвард внимательно наблюдал, какое впечатление на нее произведет оленина.— Ужасно вкусно! — засмеялась Эдвина.— А теперь попробуй вот это. Кажется, это куски дикого кабана. Вкус должен быть более пряный.— М-м-м, тоже вкусно, — похвалила она. Эдвард был в восторге. Как это здорово — открывать другому человеку что-то приятное. При мысли о грядущих радостях Эдвард вспыхнул. Он знал, что Эдвина — девушка, и не хотел пугать ее чрезмерной торопливостью. Он предложил ей куропатку и настоял, чтобы она взяла ножку, сам же взял крылышко. Затем налил в рог хмельного меда, поднес рог к губам девушки и не отрывал, пока она почти полностью не осушила его. Последнюю каплю Эдвард оставил себе, прижавшись губами к тому месту, которого касались губы Эдвины. Потом он обнял ее и коснулся ее губ, еще сладких от меда.— Мы испили из чаши любви!.. — прошептал он.Эдвард отнес девушку на кровать, и она потянулась навстречу его поцелую. Он помедлил, любуясь ею; отблески пламени играли на ее нежном лице, обрамленном завитками светлых коротких волос. Она была похожа на ангела.— Ах, милорд Эдвард, я так люблю вас! — воскликнула она.— Эдвина, ты такая хорошенькая, такая милая…Он осторожно снял с нее шерстяную рубашку и провел пальцем по маленьким расцветающим грудям. Когда он, раздевшись, лег рядом с Эдвиной, она встала на колени, чтобы видеть любимого. Ее губы осыпали быстрыми поцелуями его грудь, живот, низ живота и снова грудь… Они были такими легкими и жаркими, что он не мог шевельнуться и только стонал от желания. Потом порывисто привлек ее к себе. Она была совсем еще девочка, и он брал ее осторожно и был очень рад, что не сделал ей больно.— Ты уверена, что с тобой все в порядке, Эдвина?Вместо ответа она обвилась вокруг него и потерлась щекой о его грудь. Он сказал удивленно:— Ты такая бескорыстная! Ты получаешь удовольствие, доставляя удовольствие мне.— Нам нужно уезжать? — робко спросила Эдвина.— Нет. Никому из нас не хочется покидать эту постель. Завтра утром, пораньше, я отвезу тебя домой и объяснюсь с твоей матерью.Улыбнувшись, Эдвина устроилась подле него под мягким меховым одеялом.Проснувшись, Эдвард обнаружил, что Эдвины рядом нет. Он быстро вскочил с постели, готовый пуститься на поиски девушки, и тут она вошла в опочивальню, неся горячую воду. Он засмеялся с облегчением:— Ты вспомнила, что я люблю умываться.— Позвольте мне умыть вас, милорд Эдвард.— При условии, что ты доставишь мне такое же удовольствие! — пошутил он.— Нужно поторопиться. Нора несет поесть.— Ах, Нора, только ты можешь вывести меня из затруднения, — сказал Эдвард, когда та вошла в комнату с подносом. — Мне бы хотелось видеть мою даму в красивом платье. Хорошо бы оно было голубым, как ее прекрасные глаза. Посмотри, не можешь ли ты что-нибудь сделать, дорогая.Собрав всю свою храбрость, Эдвина тихо спросила:— А можно, я буду вашей женщиной?— Моей леди, — поправил он ее. — После того как я повидаюсь с твоими родителями, я заберу тебя сюда.
Ги редко играл в азартные игры, однако, увидев, что ставкой в игре были две пары золотых браслетов, он решил, что браслеты пригодятся ему для подарка Лили.Возможно, игрок и не подозревал, что они из чистого золота, и, рискнув всего лишь несколькими серебряными денье, Ги вскоре старательно спрятал браслеты в свой камзол. Он собирался обязательно вернуться в Годстоун до Рождества, чтобы преподнести Лили на праздник подарок, да и вообще ему просто очень хотелось домой.Ги тут же разыскал Робера и прямо приступил к делу:— Мне необходимо съездить на несколько дней в Годстоун. Я успею вернуться в Лондон на коронацию.Робер улыбнулся:— Здесь такая суматоха, что вашего отсутствия, наверное, и не заметят. Но если вас все-таки хватятся, я скажу, что вы уехали на побережье по моему поручению — ускорить доставку строительных материалов. С Богом!Себе же Робер дал слово побывать в этом Годстоуне и узнать, чем он так притягивает Ги.
Сообщение Ги о том, что утром они едут домой, встревожило братьев.— Но ведь мы не пропустим коронацию, а? — недоверчиво спрашивал Николя.— Тебе нет дела до коронации, — засмеялся Ги, — просто не терпится наложить лапу на Лондон!— А тебе не терпится наложить лапу на Лили! — отпарировал Николя.— Мы должны прибыть в Лондон в двадцатых числах, так что надо поторапливаться. На рассвете выступаем. Проследите, чтобы все было готово.
Фейт сидела, съежившись, в углу хижины, пока Рыжий Волк одевался и тщательно проверял оружие. Она знала, что шайка отправляется в очередной набег, и уже придумала, что ей делать. Пусть только все они покинут лесной лагерь. Больше она не в силах выносить эту жизнь.В обязанности Фейт входило приготовление пищи, и она спокойно принялась за работу: отрезала большие куски от косули, которую изгои убили на охоте, положила их в чугунный котел, висящий на огне, и налила в него воды. Потом бросила остатки дикой репы, зеленые листья горчицы и отправилась вверх по ручью, где, как она знала, растет ядовитое дерево. Насобирав ядовитых стручков, Фейт вернулась к своей стряпне и бросила стручки в котел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87