— Его губы дрогнули. — Вам лучше к этому привыкнуть.
Хотя он обращался к миссис Кеннеди, Эмерелд поняла, что его слова предназначались для нее.
Шон встал, взял у Кейт поднос и поставил его Эмерелд на колени.
— Я послал в Дублин за портнихой, но до ее приезда еще очень много времени. Если я подыщу для тебя что-нибудь, ты поедешь со мной верхом, Эмерелд?
Как только она кивнула в знак согласия, он тут же отправился на поиски костюма, и Эмерелд обнаружила, что, когда его смеющиеся глаза не следят за ней, есть намного приятнее.
— Он спал в своей комнате, — смущенно сказала она Кейт.
— Это уж точно не мое дело, какую комнату выбирает граф. Я ухожу, — ответила та и плотно прикрыла за собой дверь.
Эмерелд медленно жевала, одновременно обдумывая слова Шона. Хотя у нее не было большого опыта по части воздыхателей, ей казалось, что Шон хочет ее. Ее уверенность в собственной привлекательности немного выросла.
Шон вернулся и бросил на кровать свою рубашку и пару бриджей для мальчика.
— Я даю тебе ровно пять минут. Когда будешь готова, постучи в мою дверь.
Четыре из отведенных пяти минут Эмерелд провела, разглядывая мужскую одежду, которую, по мнению Шона, ей следовало надеть. Вдруг она спохватилась, что отведенное ей время практически истекло, и мгновенно облачилась в приготовленный наряд.
Когда она постучалась, дверь распахнулась и Шон просиял улыбкой.
— Привет, ирландка. Что, никак не научишься? Когда мужчина дает тебе пять минут, ты выталкиваешь его за дверь и маринуешь в коридоре по меньшей мере час.
— Прошу тебя, побудь хоть минуту серьезным! Я не могу в этом выйти… Только посмотри на меня!
— Ты чертовски заведешь конюхов. У тебя самый круглый задок из всех, какие я видел за последний год, а очертания твоей высокой груди бесстыдно просвечивают сквозь батистовую рубашку. Чем ты недовольна?
Эмерелд взорвалась:
— Я недовольна вами, сэр!
Затянутым в черную кожу пальцем он поднял ее подбородок так, чтобы она смотрела в его глаза:
— Ирландка, я еще только начал.
Она резко отвела его палец, уперла руки в бедра и широко расставила ноги. Эмерелд открыла было рот, чтобы отругать его, но Шон быстро обошел ее сзади, присел, нагнулся и поднял ее к себе на плечи.
— Держись крепче, ирландка, — посоветовал он и галопом пустился из комнаты.
Эмерелд собралась завизжать, но дела пошли еще хуже. Шон оседлал полированные перила, и они вместе съехали по их изящной дуге, приземлившись прямо на ковер.
— Ой! — Эмерелд упала на Шона.
— Я смягчил твое падение, — со смехом запротестовал он.
— Смягчил? Да ты жестче, чем пол!
Шон сделал круглые глаза:
— Ты просто не знаешь.
В вестибюль вошел мистер Берн, за ним по пятам следовали две собаки. Увидев валяющихся на полу Шона и Эмерелд, псы присоединились к веселью. Волкодав Шона опрокинулся на спину в экстазе и замахал в воздухе лапами. Грейхаунд уселся на колени к Эмерелд и стал нежным розовым языком лизать ей ухо.
Она взвизгнула и расхохоталась.
— Ой, я всегда хотела иметь собаку, но мне не позволяли, — задыхаясь, произнесла Эмерелд.
Шон подал ей руку, поднимая на ноги, и они пустились бегом. Собаки не отставали.
— Бери обеих! — предложил Шон. Когда они достигли конюшен, он посоветовал: — Возьми еще и кошку. А как насчет цыплят? — Он сделал вид, что сейчас одного поймает.
— Нет, Шон, нет. — Эмерелд смеялась и пыталась одновременно отдышаться.
— Мне нравится играть с тобой. — Интонация заставила ее задохнуться. Он отвел глаза в сторону и небрежно произнес: — Там позади есть комната, где ты найдешь себе пару подходящих сапог. А я пока оседлаю лошадей.
Когда он помогал ей сесть в седло, Эмерелд захотелось, чтобы его руки задержались подольше. В смущении от того, что этого не произошло, она сказала:
— Леди не должна ездить в мужском седле.
— А я не хочу, чтобы ты была похожа на леди, — тихо шепнул он, представляя, как она оседлала бы его самого. — Я научу тебя ездить верхом, чтоб мне пропасть. — При этой мысли у него пересохло во рту.
— Это Люцифер, жеребец, которого тебе подарили на день рождения в тот год?
Шон кивнул и погладил блестящую черную шею.
— Он тогда был совсем юным.
— И ты тоже.
Их взгляды коротко встретились, и Эмерелд воспользовалась моментом, чтобы задать вопрос:
— Ты граф Килдэрский?
— Я не хочу быть графом или кем-нибудь еще для тебя. Я просто Шон.
— Если ты граф, значит, твой брат Джозеф мертв.
— Упокой, Господи, его душу, — негромко откликнулся Шон. Он подъехал ближе к ней. — Эмерелд, ирландский характер сродни погоде. Сегодня солнечно, значит, и наше настроение должно быть светлым и радостным. Здесь так быстро меняется небо, что у нас еще будет время для мрачных, печальных мыслей, погружающих нас в черную тоску.
Эмерелд почувствовала, что Шон ничего ей не скажет, как бы она ни старалась. Посмотрев на небо, молодая женщина отбросила свои тревоги. Перед ней ее любимая Ирландия, она воспользуется моментом и будет наслаждаться. Пока они ехал верхом, небо постоянно менялось. Минуту назад ярко-голубое, ясное, и вот уже плывет по нему серая угрожающая стая облаков. И снова длинные золотистые солнечные лучи пробиваются сквозь тучи и прогоняют их прочь. Это повторялось снова и снова, на минуту все мрачнело, грозя спрятать синеву в тучах, а в следующее мгновение небеса уже торжествующе сияли, радуя сердце.
Шон смотрел на зеленый переливающийся луг:
— Его оттенки меняются как по волшебству.
Эмерелд увидела, как золото превращается в бледную зелень, затем отливает голубым и пурпурным, а потом трава приобретает черный цвет.
— Воздух становится иным каждый час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125