Я покажу тебе места, о которых ты могла только мечтать.
Очень медленно Табризия начала возвращаться к реальности.
— И долго ли мы будем путешествовать?
— Кто знает! Кому какое дело? Всегда! — Он прижал ее к себе.
— Ну два дня, две недели? — допытывалась она.
— По крайней мере, — лениво согласился он.
Табризия тотчас вспомнила про Александрию. Она должна ему сказать. Хотя нет, не сейчас. Это испортит их медовый месяц. Она отбросила мысль об Александрии и попыталась сосредоточиться на словах Париса.
— Ты увидишь Францию, родину своей матери.
— Францию? — прошептала она, не веря.
— А как ты думала, куда мы плывем? — улыбнулся он
— В Лис, — сказала она быстро.
— В Лис! — он откинул голову и засмеялся. — Нет, сперва мы отправимся в Гаагу, отвезем шерсть в Голландию
— А после Голландии?
— В Бельгию. — И Парис поцеловал ее.
— А потом?
— Во Францию. — Он снова поцеловал ее.
— А что после Франции?
— Он помолчал.
— Испания, но я не думал забираться так далеко.
— А почему? — спросила она.
— О, тогда путешествие растянется на год. — Он усмехнулся. — В Испании слишком жарко заниматься любовью. — Перевернув Табризию на живот, он провел пальцем вниз по гладкой спине. Она затрепетала от его прикосновения, и он принялся неспешно ее массировать. — А вот во Франции климат прекрасный. — Он оседлал ее и, наклонившись, прошептал в самое ухо: — Я найду уединенную бухточку на побережье, где мы будем купаться и играть совершенно голыми в лазурных водах.
— О Парис!
Он всегда ловко умел привести ее в замешательство. И ему это очень нравилось. Сейчас он пребывал в игривом настроении, собираясь снова смутить ее тем, что собирался с ней сделать. Мягко Парис повернул ее лицом к себе.
Глава 19
Дни шли спокойные, полные солнца и счастья, ночи — восторга. В многочисленных сундуках Табризия нашла китайское шелковое кимоно и красивое одеяние, оставляющее обнаженным одно плечо, — сари из Индии, как объяснил Парис. Но, выходя на палубу, она надевала рубашку мужа и белые льняные штаны, которые он ей подобрал.
Когда они отвезли и выгрузили сотни тюков овечьей шерсти, Парис взял Табризию в Гаагу и повел по магазинам. Она удивилась и пришла в полный восторг, увидев самые последние парижские модели. Солнце позолотило ей кожу, и он смотрел на ее сияющее личико глубоким многозначительным взглядом. Они уже понимали друг друга без слов. Сперва Парис отдал ей сердце, а теперь — душу. Они становились одним целым.
В переполненном порту Кале, где можно было купить все, что угодно, он выбрал несколько ящиков бренди и разных сортов вин — от бургундского до бордоского, и если бы еще загрузить корабль сладким испанским, закрома были бы полны.
Как и обещал, он нашел бухточку, и днем они там играли и резвились. Вот тут-то Табризия и выбрала момент Как-то раз перед сном она тихо сказала мужу:
— Парис, я знаю, кто отец ребенка Александрии.
Он уставился на нее долгим, сразу помрачневшим взглядом
— Ты что, знала все это бремя и только сейчас решила сказать? — спросил он.
— Я не хотела портить замечательный отдых, — быстро ответила она.
— Значит, я должен понять — новость неприятная?
— Да Во всяком случае, я знаю, ты рассердишься.
Он перестал раздеваться, внимательно посмотрел ей в лицо и сказал:
— А тебе не приходит в голову, что ты манипулируешь мной? Вот эти женские трюки я особенно ненавижу.
— Манипулирую? — неуверенно переспросила она.
— Ну да. Осыпаешь меня благодеяниями, пока я не почувствую себя удовлетворенным. А потом преподносишь горькую пилюлю, пока я в хорошем настроении. — Глаза его словно подернулись пеленой.
Табризию охватила паника. Она увидела, как мгновенно Парис отгородился от нее, оттолкнулся, закрылся в себе.
— Кто?! — рявкнул он.
Она поколебалась. Ей не хотелось говорить, когда он в таком состоянии. Он и так сердит, а когда услышит имя, вообще впадет в неистовство.
— Я не собираюсь переспрашивать! — угрожающе заявил он.
— Гордон. Адам Гордон, — выдавила она.
Он и глазом не моргнул, не показал, расслышал или нет. Но Табризия знала — расслышал.
Минуты через две Парис повернулся и ушел из каюты. В ту ночь она спала одна.
На следующий день ей принесли еду, как всегда вкусную, но только для нее. Днем Табризия вышла на палубу. Вскоре к ней подошел Ян.
— Его сиятельство говорит, море сегодня немного не спокойно, и предлагает вам спуститься вниз, мадам.
Табризия чувствовала приближение шторма, но никакого отношения к погоде он не имеет.
— Ян, а какой у нас следующий порт? — поинтересовалась она.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Так мы уже в Шотландии, мадам. Мы повернули прошлой ночью
Она ушла вниз и оставалась там. Да, эта игра только для двоих! Табризия поняла: муж обиделся, что она не поделилась с ним в тот же миг, как узнала правду от Александрии. Но она разрывалась между членами семьи! Парис считал, она должна быть на его стороне и ни на чьей больше. А теперь наказывает, дает понять — ее место у его ноги. Что ж, черта с два так будет! Если он отойдет от нее на шаг, она — на три! Ей есть чем заняться. Ребенок. Ее ребенок. Она не одинока!
Через два дня Парис подошел к жене, но она держала его на расстоянии, отвечая на вопросы с холодной вежливостью, и он молча проклинал себя.
Никогда еще она не выглядела такой сияющей. После морского путешествия ее красота стала еще нежнее, беременность невероятно красила ее.
Ян отвез Табризию на берег, прежде чем стали разгружать корабль. Дома ее тут же забросала вопросами Александрия.
— О, это было божественно! Пока было… — вздохнула Табризия.
— Что ты хочешь этим сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110