Господа, разрешите мне представить вам племянницу леди Кейт Эшфорд, госпожу Сабину Уайлд, только что прибывшую ко двору.Каждый запечатлел долгий поцелуй на ее руке, тогда как она в ответ бормотала только «милорд…», поскольку, разумеется, не смогла с первого раза запомнить, кто есть кто. Легкий тычок в спину заставил ее вспомнить о Филадельфии.— Мэтт, я бы хотела познакомить вас с моим новым другом Филадельфией Кэри… а это Мэтью Хокхерст.Глаза девушки изумленно расширились:— Вы брат лорда Девонпорта?— Нет, — шутливо запротестовал Мэтью, — это он мой брат! Не желаете ли, сударыни, поиграть в карты?Мэтью задумал таким образом увести их от мужчин, но, когда они направились к карточным столам, новые знакомцы Сабби потянулись следом. Мэтью усадил ее справа от себя, а Филадельфию — слева. Джеймс Клинтон, опередив других, занял четвертое кресло.Мэтт дипломатично предложил:— Может быть, сыграем в сант? По-моему, дамам эта игра нравится больше всех других.Сабби забеспокоилась: как же они будут играть, ведь на четверых не хватит карт в колоде, но, конечно, Мэтт ввел в игру две колоды по тридцать две карты, и она воспряла духом.Сабби каждый раз проигрывала, и ее скромный запас монет скоро подошел к концу. Наконец она выиграла деньги у Джеймса Клинтона и заподозрила, что он умышленно ей поддался. Впрочем, ей было все равно, выиграет она или проиграет: ее радовало все — риск, обмен остроумными репликами, смех и восхищенные взгляды.Вино лилось рекой. Сабби утратила всякую осторожность и в результате проиграла все, что у нее еще оставалось. Филадельфия, не таясь, кокетничала с Мэтью, время от времени касаясь его руки или — под столом — его колена.Мэтью оглянулся вокруг — и на лице у него отразилась явная тревога.— В чем дело? — тихо спросила Сабби, перехватив его взгляд.— Сюрприз! — предостерег ее Мэтью. — На горизонте…Сабби оцепенела.— Я точно знаю, кто там на горизонте, — холодно заявила она. — Драгоценный Бог Морей ее величества.Хок легко качнул головой, и Мэтью незамедлительно повиновался безмолвному приказу, уступив старшему брату свое место за столом.Когда Мэтью встал, встала и Филадельфия, не желая так скоро лишаться его общества.Видя, что леди встает, поднялся на ноги и учтивый Джеймс Клинтон, и Хокхерст насмешливо хмыкнул:— Кажется, мне остается только поиграть с дамой.Это прозвучало весьма двусмысленно. Сабби одарила его ледяным взглядом:— Боюсь, вы ошибаетесь. Благодарение небесам, я проиграла все свои деньги, — с притворным сожалением произнесла она и сделала попытку встать с кресла.Попытка, однако, не увенчалась успехом.Смуглая сильная рука бесцеремонно опустилась на плечо Сабби и пригвоздила ее к месту.— Не имеет значения. Сыграем на эту безделушку.Сабби и ахнуть не успела, как он ловкими пальцами снял с нее ожерелье и положил его на стол между ними. У нее в горле пересохло. Она быстро оглянулась вокруг, ища глазами Мэтта, но юный трусишка бросил ее на растерзание Богу Морей.Его лицо было отмечено печатью силы, юмора и мужского высокомерия. Он казался деспотичным, непредсказуемым и опасным.Между ними словно висели в воздухе последние слова, услышанные им от нее: «Убирайтесь к дьяволу!»Ей хотелось и сейчас выкрикнуть те же слова, но она постаралась подавить глубочайшую враждебность, которую он в ней вызывал.— Я не могу играть на такие высокие ставки, милорд. Вы пользуетесь своим преимуществом… Я только учусь играть.Его глаза оставались холодными, на лице не было и тени улыбки.— Стоит нам встретиться, как ты начинаешь хныкать. В тот раз я воспользовался твоей невинностью, теперь, оказывается, я пользуюсь твоим невежеством.Она мгновенно проглотила наживку: оскорбительные слова заставили ее разозлиться еще больше, а он не замедлил подлить масла в огонь:— Бога ради, что тут такого? Это же всего лишь игра!Он насмехался, но она-то чуяла, что это смертельно опасная игра. Ей был известен исход — и ему тоже. Казалось, он знал, что ожерелье не принадлежит ей, и, зная это, обдуманно и умело отобрал у нее это украшение.— А что поставите на кон вы, милорд?— А чего бы вам хотелось? — ответил он вопросом на вопрос.Она глубоко вгляделась в его глаза, стараясь при этом притвориться спокойной.— У вас нет ничего такого, что я желал бы получить, — медленно проговорила она, подчеркивая каждое слово.Он усмехнулся. То была усмешка хищника, в которой читалось предостережение: прежде чем он с ней покончит, она захочет кое-что от него получить — и будет просить его об этом.— Тогда пусть будет пять сотен крон; все женщины желают получать деньги.Названная им сумма была оскорбительно высокой, а манера держаться — откровенно наглой.Она не намеревалась ни в чем ему уступать, и в наглости тоже. Обстоятельства складывались явно не в ее пользу, и она попробовала уравнять шансы:— Давайте просто вынем из колоды по одной карте. У кого карта старше, тот и выиграл. А сидеть тут и продолжать этот фарс я отказываюсь.Он учтиво предложил ей колоду. Она вытянула десятку — он вытянул валета..— Какая правильная карта! В английском языке название карточного валета knave — означает «мошенник», «плут».

— бросила она.Сабби схватила веер и чуть не перевернула свое кресло, попытавшись удрать от опасного партнера, однако он удержал ее за запястье и тихо произнес:— Мои комнаты — на четвертом этаже.Если ты хорошо разыграешь свои карты, — он покачал ожерельем у нее перед глазами, — я сумею быть весьма великодушным.От злости и возмущения у нее чуть не отнялся язык. Окатив его волной ледяного презрения, она прошипела: «Пошел ты ко всем чертям!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119