А между тем Шейн начал разведывать тайные уголки ее тела с уверенностью опытного любовника. Движения его пальцев и губ были нарочито замедленными: все, что они находили, удостаивалось почестей и знаков восхищения, и наконец он довел ее до такого состояния, что от его легчайшего касания ее кидало в дрожь. Она задыхалась, желая все большего, и он давал ей то, к чему она стремилась.— Я ждал этого… целую вечность, — глухо проговорил он, уткнувшись лицом в ее шею.Потом его губам потребовалось отведать вкус ее грудей и подразнить их, пока соски не напряглись и не затвердели; она почувствовала, что внутри у нее все ноет и собирается в тугой комок желания. Ее ногти впились ему в лопатку, где — она знала это — извивался разъяренный дракон, и она застонала от наслаждения и страха. У него перехватило дыхание — и он глубоко ворвался в нее. Его таран был могучим, и она почувствовала мгновенную резкую боль, но боль тут же уступила место иному ощущению: то была горячая, жгучая, пульсирующая полнота, которая проникала все глубже и глубже, и Сабби уже казалось, что она вот-вот умрет от этого.Она обвила его ногами и полностью отдалась во власть его огненных поцелуев.Она смутно слышала его ликующий возглас — крик торжества и обладания. Она лежала, пригвожденная к месту, лежала под его сильным телом — наконец-то она принадлежала ему! Он задавал ритм тому, что совершалось в ее тесном лоне, и соразмерял его с ритмом движений своего языка. Он заставлял ее взмывать в небеса. Она чувствовала внутри своего мягкого тела его пульсацию и содрогания; она чувствовала, как пожирает его ненасытное, алчное пламя. Чутьем она угадывала: между ними вершится нечто более важное, чем простое единение любовников — слишком глубокие струны души отзывались на телесные порывы. Он проник в ее кровь, и не было смысла отрицать это; и не видать ей покоя, пока она не заполонит собой его дни и ночи; он должен быть одержим ею — так, чтобы не мог жить без нее. И она знала, что не остановится ни перед чем, лишь бы закабалить его. Она будет ведьмой и ангелом, она станет для этого человека всем — рабыней, наложницей, общепризнанной любовницей-метрессой, шлюхой.Она будет его женой — и его врагом!Ей не пришлось долго лелеять эти горячечные планы: вскоре всякие мысли улетучились.Она могла теперь чувствовать и воспринимать только блаженство, которое он ей дарил. По какой-то невообразимой спирали она возносилась все выше и выше — к той высоте, когда казалось, что это наслаждение уже просто невозможно выдержать ни секундой дольше.И все-таки его неудержимые толчки становились все более глубокими и быстрыми — пока наконец каждый нерв не затрепетал от его яростного натиска. Его любовное неистовство было требовательным и не знающим границ; его нарастающая страсть искала и находила ее согласный отклик.Внутри нее вулкан исторгнул лаву. Она чувствовала свой ответный взрыв, а следом — обжигающий жар текучего пламени, устремленного в нее с силой грозового удара. Из груди у нее вырвался тихий стон, а у него — низкий прерывистый всхлип. Они лежали неподвижно, словно мертвые, и она гадала — будет ли когда-нибудь снова способна дышать. Спустя несколько минут, показавшихся ей очень долгими, она пошевелилась, но его руки сразу же напряглись, и одна нога легла поперек ее ног — чтобы Сабби и не вздумала отдалиться от него. Он не покидал ее лона, не желая, чтобы их тела разъединялись теперь, когда он наконец утвердил и доказал свои права на обладание ею.В конце концов, одурманенные любовью, они заснули на два часа. Во сне они не разомкнули объятий и проснулись в той же позе, словно незримые узы связали воедино их тела и души. Он поцеловал ее закрытые глаза, и, подчинившись его зовущим рукам, она снова почувствовала, как в каждой ее жилочке загорается восторг.— Мучитель, — прошептала она. — Я не в силах пальцем пошевелить.Он от души рассмеялся:— Ваш ночной дракон, миледи, снова требует вас к себе.Его губы коснулись ее шеи, и, когда он по-хозяйски провел рукой по ее животу, она уже знала, что подчинится его умелым объятиям. Но он отодвинулся, и она не смогла удержаться от протестующего возгласа.С грацией леопарда он спустился с кровати и снова зажег свечи, а потом стянул с Сабби покрывало и рассыпал пряди ее волос по подушкам, словно цветок из пламенеющей меди.Природа наградила ее лицом и телом прекрасной искусительницы; и на какой-то один момент Шейном овладело его ирландское воображение, и он готов был уже задуматься: должен ли он видеть в ней смертную женщину или какую-то сказочную фею из иных миров.Взгляд ее светло-зеленых глаз заставлял его таять и цепенеть одновременно. Она сознавала, с какой силой стремится к ней его литое тело.Бешеный порыв желания потряс его — он жаждал снова и снова ощущать под собой ее атласную податливую плоть, снова и снова упиваться сладостным вкусом ее губ. Его глаза обводили ее с ног до головы, заставляя ее чувствовать, что он боготворит ее. Он вынужден был признаться перед самим собой: его томит жажда, которую он отрицал все эти недели и которую больше не смел отрицать.Ему было необходимо, чтобы она любила его.Он протянул к ней руку и обвел пальцем безупречный контур ее груди, не отрывая взгляда от ее глаз, — он хотел видеть, как они потемнеют от желания; он хотел видеть, как приоткроется ее мягкий рот. Склонившись к ней, он поцеловал ожидающие губы, а потом тихо проговорил:— Люби меня, Сабби. Люби меня.Своей воли у нее уже не оставалось. Возможно ли это — любить и ненавидеть одновременно? Нет, никогда она не согласилась бы допустить, что любит этого человека, но она была достаточно честна перед собой, чтобы признать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119