Выехав сегодня рано поутру, они сделали только один привал, чтобы перекусить: Куки подал холодный завтрак. Шторм изо всех сил пыталась не хромать, когда они с Джебом отводили своих коней на водопой к маленькому притоку Платта, протекавшему неподалеку от дороги. Шторм чувствовала, что Уэйд наблюдает за ней, отыскивая такие признаки в ее поведении, которые бы неоспоримо доказывали, что она не в состоянии продолжать путь.
Лошади с жадностью пили воду, пофыркивая время от времени.
– Иди-ка вон туда в кусты, – сказал Джеб, – и сделай там все, что тебе нужно. А я постою здесь и покараулю, чтобы тебе никто не мешал.
Шторм смущенно улыбнулась и пошла по направлению к зарослям, зная, что может полностью положиться на старика – он не подведет. К тому времени, когда они вернулись в лагерь, ведя лошадей под уздцы, расседлали их, обтерли крупы клочками травы и стреножили, Куки позвал всех на ужин:
– Подходите и берите свою порцию.
Это был их первый ужин и ночлег в пути.
На вопрос Кейна о ее самочувствии, Шторм удалось выдавить улыбку и ответить, что чувствует она себя просто замечательно. Она старалась сосредоточить все свое внимание на тарелке с тушеным мясом и поджаренным хлебом, притворяясь, что вовсе не замечает сардонического взгляда Уэйда, брошенного на нее. Он прекрасно знал, как болели все ее мышцы, что ее ноги и спина превратились в одну большую рану и причиняли ей нестерпимое страдание.
И, черт бы побрал его, он радовался этому! Так, во всяком случае, думала Шторм. «Его, по-видимому, бесконечно бесит тот факт, что он оказался не прав. Ковбои и не думают драться друг с другом из-за меня». Действительно, на протяжении всего дня никто из мужчин не сделал ни единой попытки приблизиться к ней или заговорить. И она сама ни разу не пожаловалась, не заныла и не заплакала.
Что же касается Джеба, то Уэйд был совершенно прав на его счет. У старика просто рот не закрывался, он говорил и говорил, как заведенный. Но все уже давно привыкли к его нескончаемой болтовне и не обращали на него никакого внимания. Сейчас он как раз рассказывал пространную историю об индейских сражениях, но его никто не слушал. Мужчины были заняты разговором между собой.
Однако Шторм любила седовласого старика, который работал на ранчо с тех пор, как она помнила себя. Именно он научил ее в свое время держаться в седле, скакать верхом, а также обходиться с лошадьми, уметь правильно ухаживать за ними, уметь подружиться с животными.
Он же научил ее ругаться, что ужасно шокировало ее мать, но забавляло отца.
Поужинав, все уселись вокруг костра, потягивая кофе. Мужчины свернули себе самокрутки и закурили. Вымыв посуду и сложив ее в крытую повозку, Куки достал губную гармошку. Приложив ее к губам, он начал выводить на ней знакомый мотивчик «Мой старый дом в Кентукки». Одинокие звуки гармошки плыли в ночном застывшем воздухе, внушая людям, оторванным от дома, чувство покоя и уюта.
Когда же явственно раздался где-то неподалеку тоскливый волчий вой, Куки засмеялся и стал наигрывать более живую и веселую песенку. Под звуки мотива «Гонок в Кэмптоне» самый молодой из ковбоев встал и подошел к Шторм.
– Не хотите ли потанцевать, мисс Шторм? – робко спросил он. Шторм уже собиралась отказаться, ее ноги так болели, что она сильно сомневалась в своей способности скакать и прыгать в данный момент вокруг костра. Но когда она заметила ястребиный взгляд Уэйда, пристально следящий за ней, она поняла, что должна принять приглашение, даже если это убьет ее.
И действительно, это чуть не убило Шторм. Потому что после того, как она закончила танец с молодым парнем, остальные ковбои встали в очередь, чтобы тоже потанцевать с ней. Шторм готова уже была упасть на землю от усталости – и пусть Уэйд хохочет над ней, ей было уже все равно, – но тут Кейн сжалился над ней. Когда она прошлась в танце с третьим партнером, он сказал, вставая и беря свою свернутую походную постель:
– Время расстилать одеяла, ребята.
Шторм чувствовала, направляясь к своей маленькой палатке, как судорога сводит измученные мышцы ее ног. Палатку установил Джеб, пока она сама крутилась и вертелась у костра вместе со своими бодрыми и неутомимыми партнерами.
Шторм стащила с ног сапоги, затем сняла рубашку и юбку для верховой езды и блаженно вытянулась на расстеленных одеялах. Она была уверена, что не заснет. Как можно заснуть, когда все твое тело так страшно болит?
– Ты хорошо устроилась, сестричка? – спросил Кейн, подойдя к палатке, но не откидывая, полог.
– Да, Кейн, все в порядке, – солгала Шторм.
– Тогда спокойной ночи, увидимся утром.
Постепенно в лагере смолкли все посторонние звуки, мужчины улеглись спать. Ночную тишину прерывал только время от времени раздававшийся волчий вой да храп Куки. Шторм повернулась на бок и поудобнее устроилась, отыскивая такое положение тела, при котором ее натруженные мышцы причиняли бы ей не такую острую боль. Внезапно полог ее палатки приподнялся.
– Шторми, – послышался шепот Джеба, – сядь и задери на спине нижнюю рубашку, я принес мази, чтобы растереть твои утомленные мышцы. Это подействует на них самым благотворным образом.
Шторм задрала свою короткую рубашку, придерживая ее высоко на спине, а Джеб, став за ее спиной на корточки, начал втирать мазь в ее кожу своими узловатыми, мозолистыми пальцами. Причем он действовал с нежностью заботливой матери, одновременно слегка массируя кожу Шторм. Она почувствовала, как ее мышцы постепенно расслабляются и боль отпускает их.
– О ногах ты позаботишься сама, – прошептал он через некоторое время, одергивая ее рубашку на спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114