Этот ее гусак порядочная сволочь, когда она в прошлый раз пыталась покормить его, он вместо того, чтобы есть, набросился на нее. Он раза три ущипнул ее за ногу, так что у нее на том месте до сих пор огромные синяки.
Подскакав к заднему крыльцу дома, Шторм соскочила с седла и привязала Бьюти к перилам крыльца. Как можно более тихо подойдя к сараю, она открыла дверь. Шторм вошла внутрь, взяла ведро с отрубями, сняла с него крышку и торопливо насыпала немного корма прямо на пол. А затем бросилась к выходу, поспешно захлопнув за собой дверь, потому что огромный белый гусак уже бежал прямо на нее с гоготом из дальнего угла сарая…
Проваливаясь в глубоком снегу, Шторм снова подошла к своей кобыле и достала из седельной сумки сверток с объедками. Затем, поднявшись на крыльцо, она толкнула дверь черного хода и прошла ощупью в полутьме к столу, в центре которого стояла лампа. Сняв колпак, она чиркнула спичкой, достав ее из кармана, и зажгла фитиль. Кухня осветилась неярким мерцающим светом. Помещение было безукоризненно чистым. Порядок, пожалуй, нарушался лишь одной маленькой деталью – в раковине стояли две грязные чашки с кофейной гущей. Из-за плиты, за которой находилась ее подстилка, навстречу Шторм вышла Трей, виляя хвостом. Шторм почесала собаку за ушами, погладила по голове и поговорила ласково пару минут, прежде чем вывалила содержимое пакета – кусочки мяса и косточки – в ее миску.
Пока собака с урчанием поедала свой ужин, Шторм прошлась по всему дому и удостоверилась, что все в полном порядке и находится на своих местах. Она уже выходила из спальной комнаты с зажженной лампой в руках, когда внезапно поняла, что находится в доме не одна.
Гусиная кожа выступила на ее теле, и мурашки забегали по спине. Замерев, как вкопанная, на месте, Шторм думала только об одном: никто не знает, что она здесь! Ей уже чудился в темноте кто угодно – от льва, забредшего с гор, до какого-нибудь бродяги, как вдруг из темного угла раздался знакомый, хрипловатый голос:
– Я напугал тебя, Шторм?
– Ты – идиот! – в ярости крикнула она, глядя в серые глаза Уэйда, выступившего на свет. – Ты напугал меня до полусмерти. Почему ты не дал о себе знать? И вообще, что ты тут делаешь?
– Я увидел тебя, когда ты проезжала мимо моего дома, и подумал, что ты отправилась кормить животных Бекки. Вот я и решил, а не заехать ли и мне туда, чтобы поздороваться с тобой.
Страх и напряжение, наконец, отпустили Шторм. Она хотела рассмеяться или выругаться. Но неожиданно для самой себя расплакалась.
Растерянно бормоча слова утешения, Уэйд взял из ее рук лампу и поставил ее на стол, а затем обнял Шторм, крепко прижав к себе. Она громко всхлипывала, рыдания сотрясали все ее тело. Уэйд расстегнул сначала ее тужурку, а затем свою. Он прижал ее к своей теплой груди и Шторм, не думая ни о чем, доверчиво припала к нему всем телом.
У Уэйда перехватило дыхание, он начал гладить ее спину, бедра, а она все теснее жалась к нему. Тогда он стал ритмично покачиваться, лаская ее бедра, и она, уловив его ритм, устремилась навстречу его толчкам, чувствуя, как с каждым новым прикосновением растет и твердеет его плоть, топорща ткань брюк.
Когда Уэйд мягко поднял к себе ее лицо за подбородок, она закрыла глаза, ожидая его поцелуя. И его горячие страстные губы не заставили себя долго ждать. Судорога пробежала по телу Шторм.
Она попыталась напомнить себе, что навсегда покончила с этим человеком, что он никогда больше не должен дотрагиваться до нее. Но все было бесполезно.
Когда Уэйд скинул с нее тужурку и уложил на софу Бекки, о сопротивлении со стороны Шторм не могло быть и речи. Сев рядом с ней, он расстегнул рубашку, и она глубоко вздохнула в предвкушении наслаждения, когда его чуть дрожащие пальцы обнажили ее упругую грудь.
Склонив голову, он припал к ее груди, держа каждую в теплых трепещущих ладонях. Пробежав языком по розовым соскам и ощущая, как они затвердевают от каждого его прикосновения, он начал посасывать их. Кровь гулко застучала в висках Шторм, ее тело охватила волна желания. Шторм протянула руку и начала поглаживать его затвердевшую, набухшую плоть. Не отрывая губ от ее груди, Уэйд расстегнул брюки. Пальцы Шторм сейчас же сомкнулись на его обнаженной плоти, и она начала играть с ней так, как он учил ее. Уэйд застонал от наслаждения, его подрагивающие губы расплылись в сладострастной улыбке, а дыхание становилось все более учащенным и прерывистым.
Он положил руки на пояс ее юбки для верховой езды, и она приподняла свои бедра, чтобы он смог снять с нее эту одежду. За юбкой последовали теплые рейтузы, и вот Уэйд уже расположился между ее ног, она почувствовала сначала прикосновение к своим обнаженным ногам его шерстяных брюк, а затем по ее бедрам скользнула его напрягшаяся твердая плоть. Секунду они лежали так, прижавшись бедром к бедру, но тут Уэйд изогнулся над ней, приподнял ее поясницу и неуловимым движением глубоко вошел в нее.
Толчки Уэйда были медленными и ритмичными, он старательно оттягивал время кульминации своей страсти. Уэйд даже не предполагал, что еще когда-нибудь в своей жизни будет заниматься любовью со Шторм, и поэтому теперь отдавался этому занятию со всей страстностью своей натуры, не заботясь о том, что завтра будет ненавидеть себя за проявленную сегодня слабость.
Но вот настал момент, когда он не мог больше сдерживаться, он поднялся на колени, увлекая бедра Шторм, которые держал руками, и не сводя взгляда с ее лица.
Его толчки сделались неистовыми и частыми, он задыхался. Достигнув апогея страсти, оба одновременно почувствовали разрядку после немыслимого напряжения и впали в забытье, истомленные и разомлевшие, шепча имена друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114