Но, наконец, все дела были сделаны, и они смогли вернуться в хижину и закрыть дверь, отгородившись от холода. Энни позволила себе отдохнуть не больше минуты, потом занялась приготовлением ужина. Ее ограничивала скудость провизии, но она все же приготовила бобы с беконом и испекла еще одну сковородку лепешек. Энни была вознаграждена тем, что Рейф впервые поел с аппетитом, – добрый знак улучшающегося состояния. После еды она положила руку ему на лоб и улыбнулась, почувствовав, что он слегка влажный.– Ваша лихорадка прошла, – сказала она, дотронувшись второй рукой до его щеки, чтобы убедиться окончательно. – Вы потеете. Как вы себя чувствуете?– Намного лучше. – Рейф почти сожалел об этом улучшении, так как это означало, что у нее уже не будет причин прикасаться к нему. Как ни странно, энергия ее рук изменилась теперь, когда он уже не был так болен: она уже не вызывала прежнего острого, горячего покалывания, а, скорее, напоминала теплое, ласкающее прикосновение, растекающее ся по всему телу, наполняющее его таким сильным удовольствием, что он едва сдерживал дрожь.Ее лицо осветила улыбка.– Я же говорила вам, что могу вас вылечить.– Вы хороший врач, – сказал Рейф, и ее лицо так засияло, что у него перехватило дыхание.– Да, хороший, – Энни согласилась без самодовольства и без ложной скромности. Это было простое признание факта. – Никем другим я никогда и не хотела быть.Напевая, она прошла к двери и вышла наружу. Тихо выругавшись, Рейф поднялся и шагнул за ней, схватившись за рукоятку револьвера. Энни чуть не столкнулась с ним, входя в хижину с двумя веточками в руках. Ее глаза широко раскрылись, когда она увидела холодную ярость в его глазах.– Я просто сходила за ветками для зубных щеток, – сказала девушка, протягивая их, чтобы он посмотрел. – Извините. Я забыла.– А вы не забывайте, – резко ответил Рейф, хватая ее за руку и оттаскивая от двери, чтобы закрыть ее. Увидев, как лицо Энни погасло, он тут же пожалел о собственной резкости.Энни налила немного соляного раствора, чтобы почистить зубы, и Рейф откинулся на спину с веточкой во рту. Ее педантичная аккуратность напомнила ему о том времени, когда он принимал подобные излишества как должное, когда в его привычки входило ежедневное бритье и умывание, а одежда всегда была чистой. Он принимал, как само собой разумеющееся, душистое мыло для купания, мыло для бритья, содовый зубной порошок. Он пользовался ароматной водой и часто вальсировал с очаровательными молодыми леди. Но это было очень давно, целую жизнь тому назад Теперь Рейф не чувствовал никакого родства с тем молодым человеком, которым он был тогда, у него остались воспоминания, но казалось, что это чужие воспоминания.Энни встала и, покопавшись в своей медицинской сумке, вынула два кусочка чего-то похожего на кору Положив один из них себе в рот, другой протянула ему– Возьмите. Корица.Рейф взял кусочек коры и понюхал: корица, как она и сказала. Медленно жуя и наслаждаясь ее вкусом, он припоминал, что те леди из давних времен жевали коричные или мятные пастилки, чтобы освежить дыхание, и помнил вкус этой свежести во время поцелуев.Может быть, всему виной были эти воспоминания, а может, ему просто так сильно этого хотелось. Он сказал.– Теперь, когда наше дыхание свежо для поцелуя, грешно будет растратить его зря.Она резко повернула голову, широко раскрыв глаза, а Рейф обхватил ладонью ее затылок под волосами. Энни напряглась, сопротивляясь давлению, приближавшему ее голову к его лицу.– Нет, – выпалила она в панике.– Тихо. Это же всего лишь поцелуй, детка. Не бойсяЕго тихий, тягучий голос обволакивал ее, внутри у нее все ослабело. Она попыталась покачать головой, но его пальцы на шее не позволили ей сделать этого. Энни старалась откинуться назад, ее взгляд не мог оторваться от его рта, все приближающегося к ее губам. Нет, о нет, она не может позволить себе ощутить прикосновение его рта, если ее сердце настолько выходит из повиновения при одном только взгляде на него. Соблазн был слишком сладким, слишком пронзающим. Она почувствовала свою слабость перед ним в ту же ночь, когда встретила его, и, даже дрожа от испуга за свою жизнь, осознавала его опасное притяжение. Она только-только почувствовала себя в безопасности: ведь он не сделал никаких посягательств в отношении нее даже прошлой ночью, когда она спала почти обнаженной в его объятиях, но теперь она видела грозящую ей опасность. Если она не хочет вернуться в Серебряную Гору с разбитым сердцем, то должна сопротивляться, должна царапаться и драться...Слишком поздно.Его рот накрыл ее губы с неторопливой уверенностью, свидетельствующей об опыте, оборвав короткий вздох протеста, а рука удерживала ее на месте, пока он пробовал их на вкус. Энни случалось целоваться и раньше, но не так, не с такой постепенно возрастающей интимностью, не обращающей внимания на бесполезное сопротивление ее рук. Сильные движения его рта заставили ее приоткрыть губы, и она беспомощно почувствовала, как ее тело напряглось, когда теплая волна пробежала по нему. Ее руки прекратили отталкивать его и неожиданно вцепились в его рубаху. Под его напором ее рот приоткрылся, и он слегка наклонил набок голову, чтобы сделать их соприкосновение еще более глубоким. Его язык проник в ее рот, и Энни задрожала от этого поразительного вторжения.Она не знала, что мужчины так целуются, не ожидала; она многое видела, изучая медицину и во врачебной практике, но не знала, что мягкие поглаживания языком у нее во рту заставят ее почувствовать слабость, жар и болезненное напряжение в груди. Ей хотелось, чтобы он продолжал так же целовать ее, хотелось тесно прижаться к нему в попытке облегчить болезненную пульсацию в груди и почувствовать объятие его сильных рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92