Она еще Раз убедилась в этом, когда он спросил:– Откуда ты так много знаешь о растениях? Сомневаюсь, что тебя этому обучали в медицинском колледже.– Ну, нет, конечно. Многие из них хорошо известны и веками применяются в Европе. Но некоторые европейские растения здесь нельзя найти, поэтому мне пришлось выяснить, какие из американских так же полезны. Лучше всего говорить об этом со старыми сельскими жителями, потому что им приходится лечиться самим и они знают, что помогает, а что нет.– Почему ты так этим заинтересовалась?Энни улыбнулась.– Меня интересует все, что помогает людям вылечиться, – просто ответила она.– Где ты их берешь?– В полях, в саду, на клумбах. – Она пожала плечами. – Некоторые выращиваю сама, например мяту, розмарин и тимьян. Подорожник – самая обычная сорная трава, но я ее не могу здесь найти. То, что у меня осталось, я привезла с собой из дома. Алоэ, по-видимому, действует так же, как и подорожник, но нужно свежее растение. У меня в Серебряной Горе их несколько.Поставив рагу на слабый огонь тушиться, Энни недовольно оглядела темную хижину.– Не знаю, сколько я смогу выдержать в темноте. Теперь я понимаю, почему люди платят целое состояние за привезенное на кораблях стекло.– У меня есть свечи, – напомнил Рейф.Она вздохнула.– А что если снегопад будет продолжаться несколько дней? Сомневаюсь, что у тебя так много свечей.– Нет, всего несколько штук.– Тогда лучше их поберечь.Он знал различные способы освещения. Самыми лучшими были, конечно, масляные лампы, но их здесь нет. Неплохи также факелы из сосновой смолы, но они страшно коптили. Полумрак не беспокоил Рейфа, ведь темнота не была полной, а он научился терпению и выдержке, и нервы у него были словно из железа. Однако Энни, вероятно, не провела ни одного дня без солнечного света, и понятно, что темнота ее тяготит.Рейф осторожно отложил ружье.– Может быть, – произнес он, внимательно наблюдая за ней, – тебе нужно открыть для себя в темноте что-то такое, что бы ты оценила.У Энни уже готов был быстрый ответ, но он замер на ее губах, когда она увидела, как блестят его глаза при свете пламени. Она сглотнула, ее глаза широко раскрылись. Затем Рейф взял ее в свои объятия и нежно опустил на постель из сосновых веток.Дрожа, Энни неуверенно смотрела на него. Ее голова покоилась на сгибе его руки. Рейф ласково поцеловал ее.– Больно не будет, дорогая, – медленно сказал он тем глубоким голосом с южным акцентом, который, как она поняла, был у него голосом для любви. – Вот увидишь.Все, что могла Энни, – это целиком довериться Рейфу. В прошлую ночь он открыл для нее наслаждение, неведомое раньше ее телу, и горячее нетерпеливое стремление снова испытать его проснулось в ней от его поцелуев. Рейф снова убаюкивал ее легкими прикосновениями губ, постепенно переходившими в более страстные поцелуи, настойчиво ласкал ее сквозь одежду, и скоро она уже горела от нетерпения избавиться от преграды между их телами. Он не раздел ее всю сразу, а снимал какую-нибудь часть одежды, потом снова принимался терпеливо целовать и поглаживать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Рейф наконец скользнул рукой под сорочку и обхватил ладонью обнаженную грудь. Энни издала быстрый, резкий вздох облегчения.Его жесткий рот изогнулся в улыбке, но это была улыбка мужского удовлетворения, а не насмешки.– Тебе это.нравится, правда?Энни беспокойно шевельнула ногами, повернула к нему голову.– Да.Рейф стянул с ее плеча бретельку, и сорочка упала. Никогда раньше не видел он таких восхитительных грудей, твердых, округлых, гордо поднятых вверх. Они не были большими, но чудесно заполняли его ладонь. Ее соски были похожи на темно-розовые ягоды, они загорелись и вытянулись от его прикосновений. Он наклонил голову и неторопливо стал ласкать их языком, решительно игнорируя свою восставшую плоть.В отчаянии Энни дергала его за рубаху, и Рейф прервался, чтобы стянуть рубаху через голову.Его жаркий и мощный обнаженный торс придавил Энни, и ее груди напряглись под этой тяжестью. Огонь сжигал ее, тот же огонь, который он зажег прежде, и она настойчиво прижалась к нему в поисках облегчения. Через некоторое время Энни почувствовала его руки под юбкой, развязывающие тесемки нижнего белья, и приподняла бедра, чтобы помочь ему. Ее бедра с готовностью открылись его рукам.Сначала они были легкими, нежно поглаживающими, но вскоре его пальцы нашли и сосредоточились на самом чувствительном месте. То самое, невыразимое, чудесное напряжение начало нарастать в ней, и она всхлипнула.Затем его пальцы скользнули в нее, и Энни закричала, приподнимая бедра. Она чувствовала между ног влагу, но ей было все равно. Рейф запрокинул ее голову поцелуем, таким крепким и страстным, что на губах остались синяки. Она вцепилась в его голые плечи и двигалась, прижавшись к нему.Сдерживая проклятие от мучительного нетерпения, Рейф расстегнул брюки и столкнул их вниз. Он еще шире раздвинул ей ноги и скользнул бедрами в эту колыбель, заскрипев зубами от прилива жара при соприкосновении с ней. Энни замерла, к ее желанию примешивался страх. Он прижался к ней, потом обхватил ладонями ее голову и, глядя прямо в глаза, медленно, неумолимо вошел в сокровенную ее глубину.Ее зрачки расширялись, пока глаза не стали огромными черными озерами. Энни глубоко втянула в себя воздух. Она смутно осознавала, что ей не так больно, как раньше, но ощущение вторжения, растянутости было почти невыносимым. Ее плоть все еще была слегка воспаленной и запротестовала, когда он попытался проникнуть в нее. Ее лоно сжалось вокруг него в напрасной попытке остановить чужеродное вторжение, и, громко застонав, Рейф безвольно приник к ее телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92